Когда мужчины ушли, а пан Адам задремал в своем кресле в тени деревьев, Высоцкая подсела к Анке.
— Знаешь, я теперь спокойна за Мечека, — радостно сообщила она. — Он два дня отсутствовал — в Варшаве был, а вчера приехал и сказал, что я могу не волноваться: он не женится на этой… Грюншпан. Она отказала ему… Ты слышала что-нибудь подобное! Грюншпан не захотела выйти за Высоцкого. За моего сына!.. Это просто уму непостижимо! Эти евреи совсем обнаглели!
Дочь в недавнем прошлом какого-то ничтожного перекупщика отказалась стать женой моего сына!.. Ну, слава Богу, что все позади! На радостях я заказала благодарственный молебен… Но все-таки, что ни говори, это оскорбительно… Презренная еврейка посмела отказать моему сыну!.. Мечек дал мне прочесть ее письмо. Она самым бесстыдным образом признается ему в любви, но пишет, что не может стать его женой: ее родные никогда не согласятся, чтобы она перешла в христианство. В конце письма она с такой трогательной нежностью прощается с ним, что, не будь она еврейкой и не иди речь о моем сыне, я всплакнула бы от жалости к ней. Хочешь, прочти. Только, Анка, никому об этом ни слова.
Долго читала Анка письмо на четырех страницах, написанное мелким почерком. И столько в нем было любви, скорби, слез, самоотречения, что, не дочитав, она расплакалась.
— Она умрет от горя… Если пан Мечислав действительно ее любит, он невзирая ни на что…
— Господь Бог вознаградит ее за страдания. Не беспокойся, ничего ей не сделается! Выскочит замуж за миллионера и утешится. Ты не знаешь евреек!
— Горе есть горе, независимо от того, кого оно постигло, — сказала опечаленная Анка.
— Так только говорится, а в жизни все обстоит иначе.
— Нет, нет…
Не договорив, она вскочила: со стороны фабрики раздался грохот, треск, и многоголосый истошный крик прокатился по саду. И в следующее мгновение она увидела Каму, бегущую к дому.
— Леса!.. Строительные леса рухнули, и всех придавило! Боже мой!.. — обеспамятев и дрожа от испуга, кричала Кама.
Анка кинулась к калитке, что вела из сада на фабричный двор, но какой-то человек преградил ей дорогу и сказал: ничего страшного не произошло, обвалились только верхние леса, и придавило нескольких рабочих, туда побежал Боровецкий, а ему наказал никого не пускать.
Анка вернулась в дом, но, после ухода Высоцкой и Камы, не могла усидеть на месте: ей чудилось, она слышит стоны раненых…
Послав Матеуша узнать подробности случившегося, но не дождавшись его, она схватила подручную аптечку, которой не раз пользовалась в Курове, и отправилась туда сама.