Мороз подсушил грязь, лужи подернулись ледком, иней покрыл водосточные желоба и густо побелил деревья.
День обещал быть погожим.
Мориц полной грудью вдыхал холодный, бодрящий воздух и понемногу приходил в себя.
— Знаешь, я не припомню, чтобы когда-нибудь так напивался. Не могу себе простить, в голове шумит, как в самоваре.
— Я тебе сделаю чай с лимоном, протрезвишься. У меня для тебя такой сюрприз, что от радости захочешь напиться опять.
— Интересно, что же это такое?
Когда вошли в дом, Кароль не стал будить Матеуша, который спал у печи, положив голову на пол; он сам палил воду в самовар и зажег под ним газ.
Мориц усердно протрезвлялся — облил голову холодной водой, умылся, выпил несколько стаканов чаю и наконец почувствовал себя лучше.
— Ну, я готов слушать. Ух, черт, ужасно холодно.
— Эй, Макс! — кричал Кароль, что есть мочи тряся Баума, но Макс не отзывался, только плотнее укрывал сюртуком голову. — Ничего нельзя поделать, спит как убитый. А мне ждать некогда. Прочти, Мориц, телеграмму внимательно, только на адрес не смотри, — предупредил Кароль, подавая телеграмму.
— Так я ж ничего не пойму — она шифрованная!
— Да, верно. Сейчас я тебе прочитаю.
И Кароль стал читать очень медленно и внятно, выделяя цифры и даты.
Теперь Мориц окончательно протрезвел — после первых же слов он вскочил со стула и весь обратился в слух, жадно впитывая смысл телеграммы. Когда Кароль кончил и поднял на него ликующие глаза, то увидел, что Мориц, стоя неподвижно, погруженный в мысли об этом деле, тщетно старается вздеть пенсне и, нежно улыбаясь, как любимой женщине, поглаживает свою красивую бороду.
— Знаешь, Кароль, — торжественно сказал он, — мы имеем солидный куш. Эта телеграмма стоит сто тысяч рублей, ну, самое малое, пятьдесят. Давай, друг, поцелуемся! Какое дело, какое дело! — И в радостном возбуждении он двинулся к Боровецкому, действительно собираясь его поцеловать.
— Оставь, Мориц. Нам теперь нужны не поцелуи, а наличные.
— Да, ты прав, теперь нужны деньги и еще раз деньги.
— Чем больше купим, тем больше заработаем.
— Что будет твориться в Лодзи! Ай, ай, ай! Если об этом знают Шая или Бухольц, если они успеют закупить, все останутся на бобах. Где ты это раздобыл?
— Это моя тайна, Мориц, моя награда. — И Кароль усмехнулся про себя, вспомнив Люцию.
— Твоя тайна — твой капитал. Меня, однако, удивляет одно.
— Что именно?
— Я от тебя, Кароль, этого не ожидал. Говорю со всей откровенностью. Не ожидал, чтобы ты, имея в руках такое дело, захотел поделиться с нами.
— Значит, ты меня не знал.
— А после этого знаю тебя еще меньше. — И Мориц посмотрел на Кароля так, будто подозревал какую-то ловушку; он не мог понять, как это можно хотеть поделиться прибылью.