Шая молился горячо, однако ни на миг не отрывал глаз от этих могучих стен, все больше сливавшихся с густеющим мраком ночи; окутывая город своим волшебным плащом, она тихо глядела с небес мириадами звезд.
Пенье продолжалось, пока не стало совсем темно.
Певцы сложили молитвенные одежды в шелковые мешочки, на которых блестели вышитые золотом еврейские буквы.
— Вот тебе, Мендель, рубль!
Шая дал одному из певцов серебряную монету, которую тот стал озабоченно разглядывать.
— Смотри, смотри, рубль настоящий! А тебе, Абрам, я сегодня заплачу всего семьдесят пять копеек, ты сегодня пел без охоты, только изображал, что поешь. Ты что, хотел обмануть меня и Господа Бога?
Певец посмотрел на Шаю глазами еще полными слез и восторга, взял завернутую в бумажку стопку медяков, тихо попрощался, и оба они бесшумно вышли.
Ружа все это время стояла в дверях и слушала пенье, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть от смеха.
Как только певцы ушли, она нажала кнопку выключателя, и комнату залил электрический свет.
— Ружа!
— Тебе что-нибудь надо? — спросила она, присаживаясь на подлокотник кресла и прижимаясь к отцу.
— Нет, ничего. Пришли твои гости?
— Да, все здесь.
— Хорошо тебя развлекают? — И он погладил ее по голове.
— Нет, не очень. Даже Мюллер сегодня нудный.
— Зачем же ты их держишь? Мы ведь можем иметь веселых гостей. Хочешь, я скажу Станиславу, пусть поищет. Разве мало в Лодзи веселых людей? Чего ради тебе скучать за собственные деньги? А Высоцкий, что он за человек?
— Он доктор, он совсем особенный, не лодзинский человек, он из аристократической семьи, мать графского рода, гербы у него есть.
— Да только носить их не на чем. Он тебе нравится?
— Пожалуй, да. Он не похож на наших и очень ученый.
— Ученый? — Шая величавым жестом погладил свою бороду и стал слушать внимательней.
— Он написал книгу, за которую какой-то университет в Германии присудил ему золотую медаль.
— Большую?
— Не знаю. — Ружа презрительно пожала плечами.
— Нам нужен будет доктор в лазарет, я бы его взял, если он такой ученый.
— А ты много платишь?
— Плачу хорошо. Но дело не в этом, у него была бы большая практика, и он служил бы в моей фирме, одно это стоит денег. Скажи ему, пусть завтра придет в контору. Я люблю помогать ученым людям.
— Ты сказал Станиславу, чтобы он пригласил к нам Боровецкого?
— Ружа, я тебе говорил, что Боровецкий — человек Бухольца, а я Бухольцу и всему, что с ним связано, желаю всяческих бед. Пусть он обанкротится и пойдет на службу. Из-за этого негодяя, из-за этого шваба, который прикатил к нам в Польшу и на нас нажился, чтоб у него повымерли все до десятого поколения, из-за него я больной хожу, сердце болит, он же вечно меня грабит. А Боровецкий — самый худший из его швабов! — со злобой воскликнул Шая.