— Вынуждена сбежать? — спросил он ледяным тоном. — По моим последним данным, ты жила вполне комфортно. В моем доме.
— Потому что ты потребовал, чтобы я в нем жила! — прошипела она, ее изящная шея и нежные щеки порозовели.
Лео едва не улыбнулся, вспоминая, как она краснела от его поцелуев.
Она оглядела окружавшую их толпу, словно набираясь смелости, затем опять обратилась к Лео:
— Я не желала жить в твоем доме.
Лео управлял огромной финансовой империей. Так было с тех пор, как ему исполнилось двадцать восемь лет и умер его отец. Лео сохранил и преумножил древние богатства своей семьи. Разве возможно, что какая-то женщина его отвергает? Не хватало еще раскиснуть и пасть к ее ногам.
О, он уже знал, что такое слабость. Она едва его не уничтожила. Вот и сейчас он ощущал сильное возбуждение и желал запустить руки под строгий черный костюм Бетани, в который она нарядилась, чтобы скрыть свое тело. Однако ей никогда не удастся скрыть своих ощущений от его прикосновений. Лео хорошо об этом знает. Ему наплевать, если она будет отрицать очевидное.
— Я очарован столь характерным для тебя поведением, — прошипел он сквозь зубы, злясь на себя, на запутанность их отношений и на то, что Бетани не выполнила обещаний. — Я помню, как ты игнорировала мои требования. Я призывал тебя остаться в Италии, как того требуют традиции, и не позорить меня и мою семью. Ты не исполнила обещаний.
— Не буду с тобой спорить, — произнесла Бетани, сверкнув голубыми глазами и вздернув подбородок. Она пренебрежительно взмахнула рукой, на которой когда-то носила обручальное кольцо. — Ты можешь думать о наших отношениях все что угодно.
— Вот и договорились, — отрезал Лео. Он говорил тихо, чтобы его слышала только Бетани, хотя с трудом сдерживал ярость. — Мне не пристало устраивать сцену на людях, Бетани, как было во время нашей последней встречи. Если ты планировала опозорить меня сегодня вечером, то ты просчиталась. Я не думаю, что тебе удастся добиться своего.
— Незачем устраивать сцену, — тут же ответила она. — Ни на людях, ни наедине.
Бетани пожала плечами, а он обратил внимание на ее тонкую шею, которую когда-то покрывал поцелуями. Но это было давно, в другой жизни.
— Я хочу наконец с тобой развестись, — сказала она.
— Тебе так не нравится оставаться моей женой? — спросил Лео резко и язвительно. — Как же ты, наверное, настрадалась.
Он был не из тех, кто любит бурные выяснения отношений, особенно на людях. В отличие от родителей, проживших в браке долгое время, Лео не удалось обрести даже подобие семейного благополучия. Бетани, как никто другой, умела довести его до белого каления. Сегодня она смотрит на него слишком невинно, а ее губы чересчур решительно поджаты. Лео был задет за живое.