Бетани на него даже не посмотрела.
— Я думаю, ты догадываешься, — сказала она тихим, сдержанным голосом, собрав волю в кулак.
Бросив джинсы в чемодан, она застегнула молнию. Ей нужно отсюда уезжать, немедленно. До того, как он снова наговорит ей лживых слов, в которые она так отчаянно хотела верить. До того, как она в очередной раз потеряет чувство самосохранения.
— Ты уезжаешь, — произнес он, будто не мог поверить в происходящее. Словно она — впрочем, как обычно — была воплощением зла. — Снова укладываешь вещи и сбегаешь?
Повернувшись к нему лицом, она немного попятилась назад, когда увидела его неожиданно дикий взгляд. В его глазах читалась такая ярость, какую Бетани никогда не видела прежде. Она не имела понятия, что означает его взгляд, поэтому решила говорить напрямик.
— Ты знал? — спросила она, чеканя каждое слово. Бетани посмотрела на него, заставляя себя говорить жестко и отказываясь демонстрировать ему свою уязвимость. И тем более она не желала показывать ему свою любовь, из-за которой вела себя по-дурацки. — Ты знал, что мы должны официально зарегистрировать наше расставание и жить порознь в течение трех лет? Ты намеренно притворился и заставил меня сюда приехать, зная, что я ничего не смыслю в правилах развода в Италии? Ты мной манипулировал, Лео?
Он поджал губы в тонкую линию. Его глаза горели, но он не произнес ни слова. Несколько мгновений прошли в молчании.
Бетани не осознавала, как сильно надеялась на то, что у Лео найдется объяснение, до тех пор, пока не выяснилось, что ему нечего ей ответить. Она выдохнула и только в этот момент поняла, что стояла затаив дыхание.
— Ну? — неуверенно произнесла она, прилагая все усилия, дабы не показать ему, как ее ранит его молчание. — Как такое могло случиться?
— Разве я притащил тебя сюда против твоей воли, Бетани? — в ярости спросил он, черты его лица исказились от боли. — Разве я похищал тебя как дикарь, каким ты меня считаешь? Неужели я прикоснулся к тебе хотя бы пальцем до того, как ты сама меня об этом попросила?
— Нет, конечно нет, — сказала она с горечью. Переживания прошедших лет обрушились на нее так стремительно, что у нее едва не подкосились колени. Отчасти ей хотелось сдаться и навсегда покончить с тем, что произошло. Она желала установить с Лео некое подобие мира. Но она не могла этого допустить и знала об этом. Она с сожалением усмехнулась. — Ты же святой.
— Ты моя жена, — произнес он.
— И что это меняет? — спросила она дрожащим голосом, не в состоянии успокоиться. — Ты все равно не имеешь никакого права обращаться со мной как с прислугой или пешкой, как обращался бы со мной в Средние века! Я человек, Лео. У меня есть чувства. И я устала оттого, что ты втаптываешь мои чувства в грязь!