Возбуждение не покидало ее с тех пор, как князь сказал, что она будет на балу, и даже умудрился добыть ей платье.
Алида не поверила своим глазам, когда в шесть часов вечера к ней в спальню вошла портниха с платьем, чтобы подогнать его по фигуре. Она не поверила, что такое прелестное платье предназначено для нее.
Портниха-француженка, примеряя платье, рассказала ей, что у нее одевается весь цвет петербургской знати.
— Только для великой княгини, мадемуазель, я смогла сшить два платья так быстро, ведь меня заранее не предупредили.
— Когда вам заказали эти платья, мадам?
— В половине второго, мадемуазель! Пять с половиной часов на два таких элегантных, шикарных платья, но как я могла отказать этой необыкновенной женщине?
— Ее высочество так добра! — прошептала Алида.
— Я открою вам секрет, мадемуазель! Одно платье было уже почти готово, но заказчица не приходит за ним вот уже вторую неделю. Я успею сшить ей другое! — Портниха всплеснула руками: — Ну вот! Ваше платье готово! Посмотрите, мадемуазель, на этот французский тюль и китайский шелк! А других таких лент вы не увидите ни на ком!
— Какая прелесть! — почти благоговейно произнесла Алида, смотрясь в зеркало.
После своих унылых серых платьев в этом наряде она чувствовала себя небесным облачком. Платье сидело на новом французском кринолине из китового уса, легком, пропорциональном, и выглядело превосходно. Конечно, английской деревенской портнихе сделать такое было не по силам.
Талия была туго стянута корсетом, а кружевной воротник, усыпанный мелкими бриллиантами, казался невесомым, словно сотканным руками волшебницы.
А ведь в последний момент на платье еще приколют орхидеи! Их пучки, как сказала портниха, соберут тюль в складки, украсят ленты, опоясывающие ее тонкую талию, и ниспадут на белую юбку, что придаст платью особый шик.
— Как красиво! — прошептала Алида. — Не могу поверить, что это для меня.
— Вы в нем будете прекрасны, мадемуазель! — сказала француженка, польщенная тем, что девушка осталась довольна. — Я буду разочарована, если вы не будете царицей бала!
Когда к платью Мэри прикрепили белые розы, это придало ей чисто английский вид и было очень красиво. Ее белая кожа с ярко-розовым румянцем, голубые глаза и золотые волосы, обрамленные венком из белых роз, выделяли ее даже среди записных красавиц русского двора.
Но было в ней что-то холодное и величавое. Алида не осознавала того, что все с большим удовольствием смотрели на нее, которую ранее считали не более чем бедной родственницей. Глаза Алиды горели от возбуждения, а пленительная улыбка делала ее еще красивее. Она сияла, и каждый, взглянув на ее выразительное лицо, не мог отвести от нее глаз,