– Это не ее почерк.
– И ты знаешь, чей? – покосился муж.
Она вытащила из стопки еще одну тетрадку:
– Вот. Взгляни на перевод «Леди Шалотт», над которым трудилась Габриель, и ты убедишься, что почерк на листочке совпадает с тем, которым сделаны исправления и примечания на полях ее работы. Мне кажется, это стихотворение ей дал Филипп Арсено.
Себастьян всмотрелся в пометки, и его губы тесно сжались.
– Думаешь, чувства лейтенанта к Габриель были сильнее, нежели он убеждал тебя?
– Ты – жизнь моя, любовь моя…– процитировал Девлин, откладывая в сторону перевод. – Очень похоже на то, не правда ли? Более того, я думаю, что мисс Теннисон тоже была влюблена.
– Почему ты так уверен? – тряхнула головой Геро.
Себастьян опустил глаза на оставшийся в руке измятый листочек:
– Потому что она сохранила стихи.
На лужайке в Мэрилебон-Парк-Филдз[25] на северной окраине города Филипп Арсено вместе со своим лохматым дворнягой смотрел матч по крикету, когда Девлин подошел и остановился рядом.
Теплое солнце золотило зеленую траву на окрестных холмах. Слышалось мычание коров, над обрамляющими поляну дубами лениво кружил ястреб. Бэтсмен заработал пробежкой очко, и по толпе зрителей прокатился одобрительный шумок.
– Приохотились к крикету? – поинтересовался Себастьян. – Вы, должно быть, один из очень немногих французов, которым пришлась по душе английская игра.
Лейтенант приглушенно хмыкнул:
– Большинство моих соотечественников считают ее непостижимой, но мне нравится.
– Судя по всему, творчество наших поэтов-кавалеров тоже вам по сердцу.
– Pardon?[26]
– Любовь – то море, то причал, то буря, то покой… Любовь, которой мир не знал, я разделю с тобой, – негромко процитировал Девлин, пока боулер бросал мяч в сторону бэтсмена.
– Прекрасные поэтические строки, – отозвался Арсено, чье внимание, казалось, было полностью поглощено игрой. – Я должен был узнать их?
– Они из стихотворения Роберта Геррика.
– Незасчитанный мяч, – объявил судья.
Августовское солнце безжалостно припекало открытое пространство, наполняя воздух запахом пыли и нагретой травы. Арсено стоял неподвижно, с окаменевшим лицом, не отрывая взгляда от полевых игроков.
– Из того самого стихотворения, которое вы переписали и дали мисс Теннисон, – добавил Себастьян.
Француз сглотнул, дернув кадыком. На подпаленной солнцем коже заблестела испарина.
– Вы нашли его, да?
– Леди Девлин нашла.
– А как догадались, что стихи от меня?
– Почерк совпадал с пометками на переводе новеллы «Леди Шалот».
– Ах, да. Конечно.
Собеседники вышли из толпы зрителей и свернули на дорожку, которая вилась к простиравшимся на север холмам. Пес побежал вперед, довольно высунув язык и помахивая хвостом.