В устланной соломой двухколесной повозке, то и дело лязгавшей и громыхавшей, но совсем не привлекавшей внимания, кучер с угрюмым лицом отвез их намного дальше от города, чем они рассчитывали. Высадив их у дороги, он тотчас же уехал, и они сразу углубились в лес, куда солдаты не осмелились бы зайти.
Они шли в течение часа, пока Финниан не остановился у реки, где можно было отдохнуть. А Сенне еще следовало смыть с лица грязь, которой ирландец ее измазал для маскировки. Она стала на колени у журчащего ручья, а он сел рядом и попросил:
— Милая, расскажи мне о шерсти.
Она взглянула на него с удивлением:
— О моих маленьких бяшках?
Он невольно улыбнулся:
— Ты их так называешь?
— Я называю их надеждой.
Ополоснув лицо, Сенна вытерла его рубашкой, но на щеке у нее осталось грязное пятно, заметное даже при свете луны. Финниан тут же поманил ее к себе, наклонил пониже и подолом своей рубашки стер грязь. Потом задал очередной вопрос:
— А у них шерсть какого-то… вполне определенного вида?
Сенна тотчас кивнула:
— Да, вполне определенного.
— А чем же эта шерсть так ценится?
— Я сама создала ее, — с гордостью ответила Сенна. — Пришлось много лет потратить на то, чтобы вывести эту породу. Особенно ценится мягкость моей шерсти и ее способность принимать окрашивание. Да и ткани из нее получаются замечательные. Больше нигде нет ничего подобного.
— Нигде? — переспросил Финниан. — Именно так я и думая, — пробормотал он в задумчивости.
Да, Рэрдов наверняка знал об этом. Но барон, не владея рецептом создания красок, был беспомощен как ягненок. И последнее оставшееся руководство по приготовлению красок теперь находилось у него, Финниана. А владычица красок тоже?
— Милая, ты, кажется, говорила, что Рэрдов собирался красить эту шерсть. Но ему нужна была только шерсть? Или он хотел, чтобы крашением занималась именно ты?
— Он сумасшедший! — Сенна отвернулась.
— Да, возможно. Но ты можешь получить уишминский синий?
— Нет! — Она отчаянно замотала головой. — Я никогда этого не сделаю.
— Почему же?
— Нет, и все.
— Значит, никогда не сделаешь?
— Никогда.
— Но сможешь?
Сенна, очевидно, хотела возразить, но потом, передумав, молча пожала плечами и уставилась на Финниана. Она смотрела на него так долго, что он даже почувствовал неловкость — ведь обычно это он, задавая вопросы, заставлял людей съеживаться под своим пронзительным взглядом. А сейчас, как ни странно, ему сделалось не по себе.