И тут Сенна наконец ответила:
— Сомневаюсь, что смогу.
— Однако Рэрдов именно за этим вызвал тебя сюда? — допытывался Финниан.
Она коротко кивнула:
— Да.
— Значит, ты — владычица красок?
— Ох, Финниан, такой титул может погубить человека…
— Клянусь, я сам убью тебя, если ты мне не ответишь. Ты владычица красок?
Сенна надолго задумалась, потом выпалила:
— Нет, ею была моя мать!
Финниан молча кивнул, сохраняя на лице бесстрастное выражение. Он опасался, что проявление каких-либо эмоций может испугать Сенну. Да она и сейчас была ужасно напугана его вопросами.
Но неужели… Боже правый, неужели рядом с ним — владычица красок?! Ведь их не было на протяжении сотен лет — ни одной! Осторожность, порожденная вторжением врагов, победила страсть к крашению, и это искусство кельтов угасло. Были утрачены секреты, прервалась передача знаний по наследству, матери больше не учили своих дочерей, и где-то в туманном прошлом, возможно, пять веков назад, почти всем ветвям этого древа было суждено засохнуть.
Однако дерево не погибло, и последняя тонкая веточка теперь находилась в его, Финниана, распоряжении. Да, перед ним была владычица красок. Но она, к сожалению, совсем не хотела ею быть.
«А какое это имеет значение?» — подумал Финниан. И действительно, кто мог позволить себе роскошь идти наперекор судьбе? Но с другой стороны… Его родители были слабыми и безвольными людьми, неспособными одержать победу над своими безумными страстями. Но сам-то он был воспитан О’Фейлом — король приютил его и возвысил… Так почему же его сейчас одолевают сомнения? Почему он не может сделать то, что должен сделать?!
Что ж, может, доставить Сенну в Дублин, чтобы она могла отправиться домой? Ведь он обещал ей… Или рассказать ирландцам, кто она такая?
Утаить все от своего короля — это в лучшем случае обман, а в худшем — предательство. Но Сенну не интересовало крашение. Если же он расскажет о ней О'Фейлу, она непременно станет красильщицей. Конечно, ее положение будет не таким безрадостным, как у Рэрдова, далеко не таким, — но все же… Ведь ее будут удерживать против ее воли, будут принуждать и держать взаперти. В общем, будут вторгаться в ее жизнь. А это именно то, чего она терпеть не могла.
Но был ли у нее выбор? Может быть, это ее судьба?
Он посмотрел на Сенну. Она по-прежнему хмурилась, и было очевидно, что мысли у нее не очень-то радостные.
Но быть может…
В смущении откашлявшись, Финниан проговорил:
— Безусловно, заниматься крашением для Рэрдова — это было бы ужасно… — Он как бы намекал, что для него-то она согласится это делать.