Когда-то красильщики с берега индиго получали такие чудесные оттенки синего цвета, что слухи об этих красках дошли до римских правителей. Однако в конечном итоге римляне посчитали, что путешествие через Ирландское море, а также неизбежные военные расходы не окупятся. «И поступили очень разумно», — подумал Финниан.
Поэтому ирландские красильщики мирно занимались своим ремеслом, но сделались более осторожными и сузили круг посвященных. Становилось все меньше и меньше людей, которым позволялось участвовать в приготовлении краски или даже видеть ее, и в конце концов цвет индиго стал производиться только для верховных правителей для их коронации на скале Тара — и превратился в исключительно королевскую привилегию. А через некоторое время явились викинги и норманны, и секреты изготовления краски были забыты.
А двадцать один год назад, когда Финниану было десять, здесь появился Рэрдов, укравший у страны индиго все, — но не секрет чудесной краски.
И вот теперь, впервые со времен падения Римской империи, опять поползли слухи об уишминцах и их изумительных волшебных красках.
Сенна по-прежнему молчала, и Финниан, не удержавшись, спросил:
— Так как же, милая?.. Каким бы был этот цвет?
«Интересно, какое слово она выберет, чтобы описать чудесный оттенок синего, созданный моими предками? — думал Финниан. — Восхитительный? Опять изумительный? Милый?»
Девушка ненадолго задумалась, потом ответила:
— Прибыльным.
Финниану показалось, что ему наступили на грудь.
— Ложись спать, Сенна, — пробурчал он. Затем снова лег и закрыл глаза, погрузившись в привычное состояние полудремы. Мысли же его отправились бродить по тропинкам прошлого, что совсем не успокаивало.
Сенна по-прежнему сидела на траве, любуясь рассветом, заливавшим золотистым сиянием небольшую деревушку далеко внизу. Через некоторое время она украдкой оглянулась. Финниан лежал, закинув руки за голову и скрестив в лодыжках мускулистые ноги. Его длинные черные волосы рассыпались по траве, а дыхание было глубоким и ровным; казалось, он спал.
Подобравшись к нему поближе, Сенна легла рядом, не касаясь его, и прижала к груди больную руку — скорее по привычке, чем от боли. Она с наслаждением вдыхала запахи листвы и светло-зеленых трав и, глядя в небо, наблюдала, как разгорается день — солнечный, яркий, прекрасный. И сейчас впервые за долгое время она почувствовала, что жива.
— Я убью ее! Сдеру кожу, разорву на куски и брошу в огонь! — кричал Рэрдов.
Оправившись от внезапной желудочной болезни, барон собирался на утреннюю охоту, но тут служанка принесла известие о том, что Сенны нет ни в ее комнате, ни в красильне. А минутой позже пришли тюремные стражники и, хватаясь за голову, с громкими стонами рассказали об исчезновении ирландского узника.