Его не смущала перспектива быть обнаруженным на чужих землях. Он всегда найдет веский довод в своё оправдание. Да и перед кем ему оправдываться, перед крестьянами? А граф не будет поднимать смуты из-за такого пустяка. Да и не враждуют они, чтобы быть столь категоричными.
Оставив дончака в сторонке, Петр направился дальше. Пробираясь сквозь кустарники, он увидел, как рядом с последним прудом, самым большим, но по капризу природы, самым затаённым, окруженным высокими деревцами и камышами, щипал травку коренастый клеппер. Клепперы относились к верховым лошадям, спокойным по нраву, выведенным в Германии. Сейчас булавая лошадка приподняла морду, снова фыркнула и вернулась к пощипыванию травы. Петру захотелось поближе рассмотреть клеппера, и он успел сделать несколько шагов вперед, прежде чем, пораженный, застыл на месте.
Из воды, что переливалась в лучах августовского солнышка разноцветными бликами, медленно выходила обнаженная девушка. Отступая, вода постепенно открывала жадному мужскому взору белоснежные плечи с высокой грудью, тонкую талию с небольшим округлым животиком. А две золотистые длинные косы, перекинутые вперед, расплелись, и девушка, не поднимая головы, пыталась привести мокрые волосы в порядок. Она тихо засмеялась, когда её очередная попытка не привела к успеху и игриво откинула косу на спину, выпрямилась, гордо повела головой.
И увидела, что в нескольких метрах от неё стоит молодой мужчина и во все глаза смотрит на неё.
Время остановилось.
У Петра от неожиданного подарка Судьбы перехватило дыхание. Ему бы отвернуться, а лучше уйти, пока не обнаружилось его присутствие, но он не мог сдвинуться с места пораженный представшей красотой речной русалки. В тот момент он не сомневался, что перед ним не реальная девушка, а именно мифологическое существо. Встреча была столь неожиданной, что он растерялся, и некоторое время не контролировал себя. Его единственным желание было — любоваться красотой русалки, видеть, как капельки воды струятся по стройному девичьему стану, убегают и теряются в прозрачной водице, скрывающей бедра и сладостную манящую тайну.
А русалки приоткрыла рот, толи собираясь что-то молвить на речном языке, толи закричать от стыда.
Но опоздала. Заросли камышей раздвинулись, и послышался веселый голос:
— Папенька, мы знаем, где сестрица. Смотри….
На поляне появились две очаровательные темноволосые головки девочек-близняшек, а за ними и сам граф Палагин пожаловал.
За те два месяца, что прошли с отъезда отца и сестричек, Ирине удалось сделать, казалось, невозможное. С первого же дня она всерьез взялась за имение. Съездив в город, она привезла краску, новые занавеси, посуду и кучу других необходимых вещей. В Петербурге связалась с отцом, и через месяц в Отраду доставили новую мебель. Ирина во всех комнатах поменяла обои, и теперь на стенах красовались обои различных оттенков, начиная от светло-лиловых у девочек в комнате и кончая коричневыми с золотыми разводами в гостиной. В кабинете отца был повешен его портрет, написанный английским живописцем чуть более года назад. Теперь он висел рядом с портретом матушки.