— Что я могу для вас сделать, мистер Грей?
Самым странным было то, что они все знали, мистер Грей совершенно точно не был мистером Греем, и всё же согласились с этим именем. Это притворство должно было бы терзать разумную часть Блу, но, вместо этого, решение показалось ей разумным. Он не хотел говорить, кем был, а им надо было как-то его называть.
Серый Человек произнес:
— Ужин.
— Если имеется в виду, что я готовлю для вас, то нет, — отрезала Мора. — Если мы куда-нибудь идем — возможно. Блу, это тебя. Гэнси.
Блу заметила, что Серый Человек резко сделал вид, что ему неинтересно, кто звонит. Что было интересно, потому что прежде его интересовало абсолютно все.
А для Блу это означало, что, на самом деле, ему было очень интересно, кто мог звонить, только он не хотел, чтобы они знали, что ему интересно.
Что было интересно.
— Что ему надо? — спросила Блу.
Мора протянул ей телефон.
— Очевидно, кто-то вломился к нему.
Несмотря на то, что Кавински и Гэнси безнадежно переплелись с инфраструктурой Генриетты, Ронан всегда очень старался, чтобы они даже мысленно у него не пересекались. Гэнси добился расположения более опрятных, ярких элементов города; его мир был миром солнечных аглионбайских парт, молодых преподавателей, помахивающих его автомобилю с тротуара, водителей эвакуаторов, знающих его имя. Даже жилье на фабрике Монмаут было типичным для Гэнси: порядок, наложенный на разруху эстетизм и заброшенность. Кавински же, с другой стороны, заправлял ночью. Он жил в таких местах, которые Гэнси даже на ум не приходили: на задворках парковок государственных школ, в подвалах Макмэнсайонов[31], сгорбленный в три погибели за дверьми общественных туалетов. Королевство Кавински не очень часто находилось в свете красно-желто-зелетых светофоров, все больше в темных местах, вне огней.
Ронан предпочитал их разделять. Он не любил прикасаться к своей еде.
И все же он оказался здесь, за ночь до отъезда Гэнси из города, взяв его на один их низкопробных ритуалов Кавински.
— Я и без тебя справлюсь, — сказал Ронан, наклоняясь, чтобы подобрать одно из десятка поддельных водительских удостоверений.
Гэнси, вышагивающий рядом со своей разрушенной миниатюрой Гинриетты, остановил взгляд на Ронане. В его глазах было нечто глубокое и безрассудное. Существовало столько разных версий Гэнси, но эта была редкой, начиная с внедрения присутствия одомашненного Адама. Также эта версия была любимой Ронана. Это противоположность наиболее публичного лица Гэнси, которое было чистым контролем, заключенным в тонкую, как бумага, обертку академии.