Кинг воздействует на читателей не только своими книгами, но и загадочным имиджем «мэнского отшельника »(совсем рядом, в Вермонте, тот же имидж много лет ковал для себя другой литературный гуру — Александр Солженицын). Он обожает не только пугать публику, но и интриговать ее, запутывая сетью мистификаций, как еще один наш соотечественник — Владимир Набоков. Немало людей, начитавшись его, тронулись умом или совершили всяческие преступления. При этом он искренне считает, что его книги идут на пользу человечеству: «Мы же не запрещаем спички оттого, что они могут вызвать пожар? »
Отношение мира к Кингу — не меньший парадокс, чем отношение Кинга к миру. Любимых писателей много, но мало таких, в ком видят если не пророка, то заклинателя, знающего тайны бытия. Кинг не только продается лучше своих коллег, но и получает больше всех писем — ему признаются в любви, исповедуются в грехах и просят совета, даже зная, что в лучшем случае письмо прочтет кто-нибудь из его секретарей. Фамилия оправдывается — он действительно Король американской литературы.
Странно, что республиканская по духу страна так тоскует по монархии, направо и налево раздавая звание «кинга». Даже в сталинской России всегда было несколько «лучших и талантливейших » писателей, летчиков, чекистов. В Америке такой всегда один. Здесь были Король сыска Эдгар Гувер, Король рока Элвис, и до сих пор здравствует Король компьютеров Билл Гейтс. Кинг вполне вписывается в их компанию, хотя с этим вряд ли согласятся критики, которые дружно объявляют каждый его роман, начиная со второго, «провалом» и «концом карьеры». При этом никто не объяснил феномен его 300-миллионного тиража и внимания, с которым читатели ловят каждое его слово. С ним не сравнится даже обогнавшая его по стремительности взлета Дж. К. Роулинг — она создала культ героя, в то время как вокруг Кинга сложился очевидный культ автора.
Как ни странно, ничего внятного на эту тему до сих пор не написано — ни у нас, ни даже в Штатах. Все «кинговедение » сводится к толстенным сводам персонажей и мест действия (таких нет и у Хемингуэя с Фолкнером — завидуйте, классики!) или филологическим штудиям, изучающим, что и у кого писатель стянул на своем тернистом творческом пути[1]. За пределами всего этого остаются бесчисленные статьи и интервью в прессе, где рассыпаны главные алмазы для пытливого исследователя. Никто не сказал о Кинге лучше, чем он сам, нужно только уметь слушать. Конечно, имеющаяся литература — больше 70 изданий только на английском — тоже полезна в смысле фактов. Особо хочется отметить труды Стивена Спиньези, Майкла Коллингса, Джорджа Бима, список которых можно найти в конце книги. Не соревнуясь с этими патриархами, я хочу надеяться, что все нижеизложенное окажется полезным не только для буйного племени кинголюбов (эти и так знают о своем любимце даже больше, чем он сам), но и для тех, кто интересуется судьбой литературы, ее близким прошлым и далеким будущим.