Ну и, конечно, все взгляды в пышном храме с невозможно красивыми витражами, мраморным полом, среди колоннады, изображавшей божественный символ под куполом из красного драгоценного шелка, были устремлены туда, где стояли трое.
Жрец, раздутый от своего эго, которое не могло поместиться в маленькой тушке богослова. Это самое эго попросту не могло вместить в себя осознание того, что священнику выпала честь соединить судьбы шархана, сына главного шархана страны, и дочь самого визиря, названого брата правителя.
Там же с чашей в руках стоял и жених. Он был статен, красив, с черными, мягкими глазами, доброй улыбкой, широкими плечами и мощными руками. Наверное, ни одна девушка не могла взять в толк, почему лицо Лиамии, скрытое прозрачной тканью, не излучало ни грамма радости. Они не могли понять, почему запах походного костра и дорожной пыли, смешанной с морской солью, может быть приятнее, чем тот аромат, который источал надушенный маг. Да и еще много чего не могли понять девушки, которые услышали красивую сказку, закончившуюся свадьбой. Сказку, в которой все было хорошо и все выжили.
Эзем поднял чашу, инкрустированную драгоценными и волшебными камнями, и торжественно отпил густого алого напитка. Не думайте, что там вино, по обряду новобрачные пили кровь белого ягненка, в которую добавляли по капле своей. Шархан, тепло улыбаясь, протянул чашу девушке. Та приняла ее недрогнувшими руками. Ей было уже все равно. Клетка захлопнулась, и птичка навсегда останется в ней. Под золотым куполом, с самой вкусной едой и самой мягкой постелью, но, как и любая иная птица, в клетке она уже не сможет петь. Как и танцевать. Как и когда-либо позволить себе вспомнить прекрасную сказку, у которой, наверное, мог быть и иной конец.
— Дитя, признаешь ли ты пред ликом Ифары, — нараспев читал заученные ритуальные слова священник, — сего достойного шархана Эзема? Признаешь ли ты его мужем своим в будущем, в прошлом, в настоящем и в вечности? Дозволяешь ли свету Ифары скрестить ваши души во благо мироздания, целостного порядка и вселенского равновесия? Признаешь ли себя частью достойного шархана Эзема, как он признал тебя частью себя? Если да — отпей крови священного животного. Если нет — пролей кровь на землю.
Лиамия все же не сдержалась и позволила себе легкую заминку. Сделать этот простой глоток без промедления было не под силу даже полукрове-океании, существу, сравнившемуся в скорости с Безумным Серебряным Ветром, песни о котором всего за пару дней разошлись по всему Алиату и даже дальше. Когда чашу от губ тори отделял всего один женский волос, Лиамия вдруг замерла. Но вовсе не потому, что не смогла сделать сей шаг, а потому что ее остановил жрец. Тот выглядел еще больше надутым, нежели прежде, а взгляд его светился такой гордостью, что ее можно было взвесить на весах и оценить в золоте. И на то золото купить целую страну.