Через пять минут молчания, когда мое левое ухо уже болело от морозного дуновения, как бывает, если ты, решив покрасоваться, выходишь из дому в минус без шапки, демонстрируя свои прелестные длинные ухоженные волосы, он сказал:
– Катя, что-то происходит со мной. Что-то странное.
– Я знаю, – ляпнула я и прикусила язык: не в моих интересах было развивать тему. И уж подавно рассказывать о своей потрясающей осведомленности. Я могла ему растолковать некоторые моменты, но самое главное… Как, как могла я ему сказать, как объяснить, что он уже умер?
– Смотри, сколько я уже здесь?
– Четвертый день.
– Да, четвертый день. Катя, я ничего не ел и не пил за это время.
Я вздрогнула, и одинокая слеза покатилась по щеке. Тут не было неожиданности, в этом его признании, я ведь тоже это замечала, и все-таки в глубине души надеялась, что вдруг он питается ночью, когда я сплю и не слышу, или там еще что-нибудь… А теперь необратимый диагноз «мертв» жестоко подтвердился.
– Ну в состоянии стресса бывает всякое… – лепетала я что-то. – Я никогда не могу есть в день перед экзаменом… а потом отъедаюсь… И у тебя так будет.
– Отчего это? Из-за амнезии?
– Да, наверно.
– Но ведь я… Я… и в уборной не бываю, понимаешь?
– Да, но… Ты же не ешь ничего, это логично. Твои желудок и кишечник отказываются работать. Ты потерпи, это пройдет.
Я уже перестала чувствовать ухо, в которое он дышал своим ледяным дыханием смерти, но я бы ни за что сама не сумела от него оторваться, даже если бы пришлось получить обморожение крайней степени тяжести всех частей тела одновременно.
– Мне кажется, это что-то другое… Есть кое-какие догадки, но я не могу тебе это сказать. Я должен выяснить сам. – Он отстранился и посмотрел мне в глаза затуманенным взором. – Я выйду ночью ненадолго, ты за мной не иди. Хорошо?
– Да, как скажешь. – Я помолчала, обдумывая, стоит ли спросить или нет. Все-таки решилась: – Скажи, ты помнишь человека, которого видел перед тем, как… тебя озарила вспышка?
Его взгляд сделался равнодушным, а я забеспокоилась: куда делась его забота? Я хочу вернуть ее!
– Возможно, – промямлил он с трудом и вдруг добавил: – Я пойду.
– Куда? Зачем? – От мысли, что сейчас придется порвать эту близость тел, это слияние противоположных полюсов, я едва не лишилась рассудка.
– Мне надо.
Он оторвался от меня и отправился на улицу. Куда он пошел, зачем? Он ведь сказал, что уйдет ночью, а сейчас только шесть часов!
Но, постояв у порога с раскрытой дверью, я убедилась, что Валерий далеко уходить вовсе не собирается: он наворачивал неторопливые круги вокруг дома. Он слонялся, будто… зомби.