— Нормально.
— И что ты сделала с моим новым ковром? — потребовала разъяснений Элли.
— Извини, пожалуйста, я нечаянно разлила…
— Да ладно, не волнуйся, милая, это всего лишь шампанское. О, какая отличная эпитафия получилась! Кто-нибудь запишите это. Алекс, тебя это особенно касается, ты еще молодой, значит, есть шанс, что ты переживешь и похоронишь всех нас. Я хочу, чтобы на моем могильном камне были эти слова: это было всего лишь шампанское. И кричалка.
— Кричалка?
— Восклицательный знак.
— В самом деле, Элли, — покачала головой Кейт.
Обернувшись к двери, Кейт увидела Наоми, одетую — кто бы мог подумать! — в джинсы. Было похоже, что Наоми немного поправилась и что-то изменила в прическе (Кейт не могла понять, что именно), и была в ней какая-то необычная для нее застенчивость. Эта Наоми точно не была той испорченной, ленивой, безответственной женщиной, какой показала себя в недавних событиях.
— Здравствуй, Наоми, — приветствовала ее Кейт нейтрально, подавляя свои чувства до тех пор, когда у нее будет возможность проанализировать их.
— Привет. — Наоми неопределенно взмахнула рукой. Кейт нужно рассказать обо всем в первую очередь, до того, как узнают все остальные, думала она. Но как это сделать? Здесь необходима была тончайшая деликатность. Тактичная формулировка.
— А знаешь что? — вскричал ликующий Алекс. — Кейт, ты скоро станешь бабушкой!
— Раньше я никогда не встречалась с художником, — уважительно сказала Люси. Она не могла дождаться, когда сможет рассказать о нем своей лучшей подружке Саре!
Тревор пожал плечами и глотнул пива из банки в знак того, что ничего особенного в том, что он художник, он не видел. Но тем не менее ему льстило восхищенное внимание этого ребенка, ее интерес к его полотну, к его «Анархии», которую она называла ужасной и внушающей трепет.
— Все рушится, — объяснил он ей. — Не держит середина[65].
— Не держит середина?
— Анархия в миру.
— Наверное, ты прав.
— Это Йетс.
— Что?
— Это из «Второго пришествия» Йетса. Это стихи.
— О, я обожаю стихи. — При этих словах Люси вся засветилась и приобрела томный вид. А она была даже ничего — с этими светлыми волосами, заправленными за уши и сияющим, девчоночьим цветом кожи. Кроме того, больше говорить было не с кем за исключением, может быть, Джуин, а Тревор понятия не имел, куда она подевалась.
— Правда?
— И в горах, ветрами полных, — процитировала Люси, плотно зажмурив глаза, чтобы легче было вспоминать, тогда как голова ее наполнилась эльфами. — И в долинах травянистых…
Тревор поболтал остатками пива в банке и сказал: