– Нет.
Грист скривился:
– Нет?
– Мы не чудовища. Мы не хотим вас.
Капитан вынул из кармана сигару и аккуратно прикурил от спички.
– Значит, – произнес он, затянувшись и выпустив клуб дыма, – после того, как я два года рыскал по всему миру, заглядывал под каждый камень в Вардии, потерял свою проклятую команду и догнал вас аж на Северном полюсе… Что, вам такого недостаточно?
– Мы даем Приглашение не всем. Некоторые не подходят нам.
– Что? Вы понимаете, конечно, что, отказывая мне, вы приговариваете меня к смерти от антракоза?
– Пусть это вас не заботит. Ваша кончина наступит гораздо раньше. Вы слишком опасны для того, чтобы вам было позволено жить.
– Тут вы, пожалуй, правы, – усмехнулся он и оглянулся через плечо. Его взгляд впился в лицо Фрея. Пират еле удерживался от гнева, рвущегося наружу. Он проиграл.
Капитан «Пса Бури» сухо отдал салют. Фрей ответил таким же жестом. Оба знали, что Гристу пришел конец, но Дариан не мог не признать, что уважает мерзавца за то, как тот встречает неизбежное.
– Что ж, – протянул Грист, – смерть, говорите? – Он молниеносно развернулся и выхватил саблю. – Ну, ублюдки, с чего начнем?
И он с ревом кинулся на манов. Они завыли и бросились ему навстречу, и он врезался в них, рубя клинком, стреляя из револьвера, пока не кончились патроны. Маны рвали его кожу зубами, но он снова и снова отмахивался от них, продолжая рычать. Грист рубил головы и конечности направо и налево. Окровавленный и устрашающий пират возвышался посреди толпы врагов. Он отбросил все сдерживающие начала и представлял собой воплощенную ярость. Он перестал быть человеком, а стал взбесившимся зверем или даже силой природы. Превратился в дикую стихию, как и маны, которые окружали его. Им удалось навалиться на него, но через мгновение он вставал и отбрасывал их в разные стороны. Они продолжали кидаться на него, кусали и царапали, вырывали из рук и плеч клочья мяса, но он снова расшвыривал их.
– Ну, давайте! – орал Грист. – Что же вы?
Фрея потрясла его храбрость. Грист, как мясник на бойне, был окружен разрубленными частями тел убитых манов, покрыт кровью из десятков ран. Он заметно слабел, но пока твердо держался на ногах. Маны, как ни старались, не могли справиться с ним.
В конце концов именно собственная кровь и погубила его. Грист поскользнулся на полу и исчез под грудой врагов. Больше он не поднимался.
Пират отбивался и лежа, но они терзали его. Ему выкололи глаза и вырвали язык. Маны разодрали ему живот и вытащили наружу петли кишок. Они грызли его руки, пока он еще дергался, отдирали мышцы от костей,