Лэа прибыла из Версаля, облеченная тайной миссией, о которой никто и не подозревал. Она прошептала императрице на ухо: — Ваше величество, не выдавайте меня, я послан, чтобы возобновить с вашим величеством отношения, которые были прерваны. При помощи этого переодевания мне удалось пробраться к вам.
Значит, вы не женщина?
— Это не имеет значения. Я послан королем и привез вам его собственноручное письмо, о котором не подозревают его канцлеры.
Елизавета сделала ему знак замолчать. К ним подходил Вильямс, чтобы уловить, о чем они говорят. Она остановила его жестом и произнесла, обращаясь к Лэа: — На время вашего пребывания в Петербурге я назначаю вас моей лектрисой. Это звание дает вам право в любое время входить ко мне в комнату. С сегодняшнего же вечера моя статс-дама Мария Шувалова откроет вам двери моих апартаментов.
Когда императрица покинула бал, на бледном северном небе уже занималась заря. Колокольни, залитые первыми розовыми лучами, отчетливо выделялись в утренней свежести.
Усталость наводила на мысли о смерти, и Елизавета подумала, что скоро и ей придется лежать рядом с отцом — Петром Великим. С печалью стала она разглядывать свое лицо. Зеркало не льстило. При утреннем безжалостном освещении ярче видны были все недочеты. Пудра осыпалась и не скрывала седеющих волос. Венгерские вина придали ее румяным когда-то щекам слегка медно-красный оттенок, а сами щеки и вся кожа стали уже дряблыми.
Она была суеверна и боялась оставаться ночью одна, опасаясь переворотов, которых насмотрелась достаточно в своей жизни. При ней было с полдюжины приближенных, которые должны были щекотать ей пятки перед сном. Они поспешно скрылись из комнаты, когда туда вошла Лэа, одетая в кисею и обутая в шелковые туфельки.
Комната была освещена свечами, горевшими перед образом св. Елизаветы.
Это моя покровительница, — сказала императрица, крестясь. — Она хранит меня с самого дня моего рождения, Это она послала тебя ко мне.
Лэа смутилась, не зная, к какому святому ей вознести свои молитвы, и это смущение придало ей новое очарование. Глаза монархини заблестели: ее прельстил этот драгун, который так виртуозно менял вместе с одеждой свой пол, не теряя при этом своего очарования. Подняв свои юбки, красивый посол жестом окрыленного Меркурия ловко отвязал от туфли письмо короля.
Императрице понравилась эта хитромудрая выдумка. В этот век двусмысленностей интрига сорвала с любви повязку и безгранично радовалась ждущим ее сюрпризам, насмехаясь над нею.
Елизавета ласкала прекрасную посетительницу, стираясь при помощи рассеянного прикосновения разгадать загадку этой Лэа де Бомон… Но шевалье д'Эон, этот двуполый дипломат, не был расположен подчиниться ее прихоти. Императрица имела перед собой не невинную молодую девушку; опустив ресницы, пытался он удержать царственную руку, но она упрямо продолжала свое. Неужели он был каменный? Грэкур, друг д'Эона, говорил всегда: — Ледяная сосулька! Ты верно сделан из снега, ибо бесчувственно проходишь мимо самого пылкого пламени. Кто ты?