— Властелинушка мой, ты прижимал к своему сердцу только одну Екатерину, — и с этими словами она поспешила уйти.
Какая необычная личность — этот сумасшедший, который носился из одного конца России в другой, питаясь луком и чесноком с черным хлебом, то насыщаясь ананасами и икрой — смотря по тому, куда было обращено его лицо — к Азии или Европе.
В светлую монастырскую келью залетели голуби — пегие, сизые, темно-серые с переливчатыми перьями на горлышке. Их коралловые лапки суетливо перебирали по досчатой постели, на которой спала Екатерина; они стучали клювами по дереву, слышалось их любовное воркотание. Императрица проснулась и вскочила, испугав заметавшихся голубей. Что это за стены, просто выкрашенные краской? Память стряхивает с себя дремоту и в одно мгновение ока напоминает ей ее приезд вчера вечером в Троице-Сергиевскую Лавру. Она далеко не набожна, но чтобы заслужить любовь народа надо помолиться и принести древнему монастырю свой дар — бисерный нарамник, который она сама вышивала. Нарамник этот лежит теперь во всем своем великолепии на соломенном стуле. На окне стоит яркая герань вся в цвету, за окном виднеются зеленые византийские купола двенадцати церквей, высящихся в пределах монастыря.
Как сладостно это пробуждение под щебетание птичек и рокот голубей! Не постучав в дверь, входит послушник, держа перед собой огромный поднос, на котором груды золотистого печенья с анисом, с фисташками и всякой всячиной. Где его крылья? Он так похож на архангела со своими золотистыми шелковыми кудрями, спадающими до самых плеч. Юноша красив, как херувим! Нос его чуть-чуть вздернут, все его существо объято таким искренним чистосердечием, которое очаровывает. Что если она осмелится? Нет… Не осмелилась… Он опустил глаза; ну и лицемер! При утренней свежести, когда сквозь предрассветный туман едва пробиваются теплые лучи зари, кожа Екатерины казалась матовой, перламутровой и была чуть тронута влажностью. Во время сна у нее соскользнула косынка. Кокетливая ножка дрожа чуть прикоснулась к холодному каменному полу. А если осмелится?..
Послушник покраснел и почтительно прикоснулся губами к высокому подъему ножки.
Голуби с шумом разлетелись.
Ей вдруг захотелось видеть Потемкина. Где он болтается в такую рань, почему не приветствовал ее при пробуждении? Может быть, он еще спит в своей келье? Нет, дверь кельи открыта.
Екатерина спустилась и отправилась на поиски его. Она обошла все церкви, в которых утренние молитвы возносились к небу вместе с тающей росой. С приездом Екатерины в монастырь ворвалась струя чего-то мирского. Начиная с отца-настоятеля и до послушников в белых рясах, вплоть до звонарей на колокольнях, где неумолчно переговаривались колокола, — весь монастырь молился как-то несосредоточенно, сердца всех тянулись к государыне.