— На таком троне легко стать знаменитым, — тот кажется великим, кто управляет Россией в период ее унижения.
Хитрая Екатерина не забывала тех, кто трубил о ее славе. Часами и всякими безделушками она купила философов, и, не питая к Франции особой симпатии, она сочувствовала тем, кто в своих трудах злословил ее. Дидро заключен в тюрьму в Венсенне. Она заинтересовалась его судьбою. Ему не дали доступа в Академию? Она стала превозносить его в льстивых, хвалебных речах, купила ему библиотеку, пригласила к себе в Петербург. Не успел он приехать туда, как пораженный ее черным платьем и дерзкой смелостью, ее мыслей, он сразу же погладил ее руки, пройдясь от самого плеча, потряс их, ударил кулаком по столу. Но она ни словом не заикнулась о его чуткой и честной душе. А Дидро вышел после аудиенции восхищенный, воскликнув:
— Я видел ее, я слышал ее; она не подозревает, сколько сделала мне хорошего. Какая владычица! Что за удивительная женщина! — В порыве лихорадочного энтузиазма он на ходу приласкал горничную, поцеловав ее в шейку.
Приблизительно в эту эпоху Потемкин «открыл» Ланского и указал государыне на красивого хрупкого юношу. Ему было всего 20 лет, он был беден, не глуп и умел составлять вкусный напиток из токайского, рома и сока ананасов. Изобретение было из удачных, и он охотно делился им со всеми. Что же ему было делать, когда императрица решила из поверхностно образованного, простенького корнета сделать изысканного любовника?
Ланской стоял на четвереньках, уткнувшись головой в огромный ящик с соломой, и вынимал оттуда шедевры, давно ожидаемые из Парижа. Повсюду валялась обертка, предохраняющая картины в пути от порчи. Екатерина радовалась, как ребенок. На мольберте стояла Богоматерь Гвидо Рени с необычайно пухлыми руками; к стулу был прислонен поддельный Рембрандт — «Введение Самуила в храм», который заставлял ее млеть от восторга. Что это за драгоценное полотно, судя по количеству наверченных на него предохранительных оберток? Екатерина подошла. Это оказалась «Купальщица Лемуана». Какое ей дело до ее золотистых тонов, редкостных и нежных оттенков?
Она схватила Ланского за руку и любовалась его стройными ногами, подтянутой породистой фигурой, лицом, на котором напускная страстность играла улыбкой. Не обращая ровно никакого внимания на картину Клода Лоррена, на которой лучи солнца, освещая, падали на словно зачарованный холм — Екатерина, смеясь, увлекла чуть не плачущего Ланского и скрылась с ним за тяжелой портьерой.
Чувствуя, что силы его иссякают именно тогда, когда от него ждали наивысшего проявления их, Ланской был смущен. Неужели его робость заставляет его медлить? — мелькнуло в мыслях Екатерины… Перед ним в одно мгновение промелькнули все последствия подобной скандальной неудачи. Какое отчаяние, какой стыд! И на глазах его выступили слезы, которые он немедленно постарался скрыть. Как ненавидел он в эту минуту и презирал полную страсти старуху!