У подножия старого замка (Долгова) - страница 3

Ирене делалось страшно. Она вздрагивала от шороха летучих мышей, которых так много в этом замке, и убегала прочь.

Ирена — дочь каменщика Ольшинского. Его семья из шести человек живет на улице Святой Катерины в доме пана Бернась.

Отец Ирены редко находил работу по специальности и брался за любое дело, лишь бы прокормить семью. Он был мастером на все руки: и дом построит, и печь сложит, и трубы сварит, и даже рукавицы для ребятишек свяжет. Летом жилось легче — ловили рыбу в окрестных озерах, собирали щавель, ягоды, грибы. Хуже было зимой. От голода иногда спасали неожиданные морозы: в стужу в городе лопались водопроводные трубы, и Ольшинскому удавалось заработать несколько злотых на их ремонте.

Зима 1937 года была особенно трудной. В ожидании случайного заработка пан Ольшинский вместе с другими безработными целыми днями простаивал около ратуши. Ирена приносила отцу в большом термосе горячий кофе — мать варила его из поджаренного на сковороде жита. Ольшинский угощал им товарищей, а потом, забыв отослать Ирену домой, засунув руки в карманы залатанного на локтях пальто, ругал местное начальство, а заодно президента Мостицкого, охотившегося, если верить газетам, в то время с маршалом Герингом в Беловежской пуще.

Ирена недоумевала. В школе она разучивала о пане президенте и о недавно умершем дедушке Пилсудском столько хороших стихов! Учителя говорили, что это самые умные, самые справедливые люди в Польше. А отец их ругает…

— Порази их, ясная молния! — ворчал отец. — Они там, толстопузые, зубров стреляют, а у нас животы от голода подвело. Все говорят — кризис…

— Ну что ты, Бронек, — останавливал друга пан Граевский, — хочешь, чтобы тебя в Павяк[1] упрятали?

— Не упрячут, нас слишком много, — возражали пану Граевскому безработные. — Говорите, пан Ольшинский.

Пан Ольшинский, раскурив затухшую трубку, рассуждал:

— По-моему, настали тяжелые времена. Всей Польше нелегко, а нам, мазурам, хуже всех. Немцы считают нас поляками, поляки — немцами, кому как выгодно. А сами мазуры забывают порой, что они потомки древних венедов-славян. А мы не должны забывать, что у нас есть свой язык, свои национальные обычаи, что мы поляки! Мы принадлежим Польше и свои права отстоим. Не так ли, Костя?

— Еще бы! Ты, как всегда, прав, Бронек, — соглашался пан Граевский. — Вот и скажи об этом на собрании мазурской народной партии. Ты ведь там голова.

— И верно, пан Ольшинский, сказали бы! — поддержали пана Граевского безработные.

— Что ж вы думаете, не говорил? — Отец Ирены горестно вздохнул. — Да я уже не меньше десяти раз объяснял, почему нам необходимо вырваться из-под немецкого влияния и брать пример хотя бы с конгресяков