Ива говорила так, словно её визит был чем-то само собой разумеющимся, а присутствие Флоренс — незначительным и, несомненно, временным явлением. Фло открыла рот, чтобы что-то сказать, потом передумала, или просто не нашла слов, но осталась стоять в полном замешательстве.
«Боже мой, я был полным болваном!» — подумал вдруг Флитгейл, переводя взгляд с одной гостьи на другую.
— Мне тоже… очень приятно, — наконец, выговорила Флоренс и посмотрела на Гая. — Гай, дорогой, я иду на лекцию, мы увидимся завтра?
— Непременно, — принуждённым голосом ответил Гай.
* * *
— Я ведь вправду не помешала вам? — лукаво улыбаясь, спросила та, когда дверь за Флоренс закрылась.
— Нет, Ива, как вы могли помешать!
Через несколько минут в гостиной появился инспектор Суон, отчасти тем самым оказав Флитгейлу крупную услугу, поскольку тот совершенно не знал — что же теперь делать, и намеревался уже начать небольшую лекцию о нубийских древностях. Впечатлённая визитёрами, миссис Грин подала чаю и сандвичей, и, выходя, красноречиво посмотрела на жильца: «Вот посмотрите, мистер Флитгейл, какие к вам ходят почтенные господа, а за вами по утрам приезжает полиция!..».
Суон был в мрачном настроении. Он старался не смотреть на Иву; Флитгейл, наоборот, не сводил с неё глаз. Некоторое время атмосфера казалась напряжённой, но Ива разрядила обстановку, сообщив (быть может — слишком легкомысленно):
— В первую очередь, позвольте поздравить вас, мистер Флитгейл. Вашим анонимным благодетелем является лорд Карниваль. Я видела рукописи лорда в его кабинете, и нет никаких сомнений в том, что столь характерный почерк принадлежит его руке. Разумеется, он не смог прийти на им же назначенное свидание в «Микадо», так как после сеанса был уложен в постель своим туберкулёзом. Но у вас всё ещё есть шанс пополнить его фантастическую коллекцию древностей.
Флитгейл теперь с изумлением смотрел на прорицательницу.
— Вот как? Но зачем эти все ухищрения с анонимными письмами? Что ему мешало просто написать мне?
— Он странный человек, этот Карниваль. Вероятно, у него есть некоторые соображения, по которым он желает сохранить инкогнито, приобретая те или иные раритеты.
Ива рассказала о своих наблюдениях за прошедшие два дня, и Суон, казалось, наконец-то оживился.
— И как по-вашему, он мог убить Зулейку? — задал вопрос Суон в конце рассказа.
— Он человек страсти. Да, он везде, где появляется, производит впечатление холодного сноба и человека, равнодушного ко всему, но он не таков, — задумчиво ответила Ива. — Он совсем не таков. То, как он разговаривал со своим секретарём, показало его человеком страстным. Ах, да, если вы спрашиваете, мог ли он физически убить Зулейку, то — да. Мог, я уверена в этом.