Теперь Джексон, переживший столь глубокое потрясение, пребывал в меланхолическом настроении.
— Там есть несколько изрезанных страниц… — заметила Дороти.
— А-а, это его светлость сам редактировал каталог, прежде чем передать мне. Вообще-то все записи он хранит у себя в кабинете, никому не показывает. Но теперь велел мне привести это всё в надлежащий вид, прежде чем передавать коллекцию новым владельцам.
— У него, наверное, много агентов? Я перепечатала листы, написанные ужасным почерком.
— Да уж, у всех учёных — кошмарный почерк. Торопятся записать свои мысли. Тот человек, кажется его фамилия Купер, он вообще был довольно импульсивным типом. Вы верите в графологию? Говорят, по почерку можно определить характер. А тот господин, кажется, археолог, увлечённая натура, слишком эмоциональный и упрямый. Удивительно, как лорд Карниваль выносил его. Терпеть возражения не в его духе.
— Но ведь он терпел этого Купера? — с недоверием поинтересовалась Дороти.
— Ну да. Хотя, в конце концов, они сильно повздорили, чего и следовало ожидать.
— Давно это случилось? — осторожно спросила сестра милосердия.
— Кажется, осенью прошлого года. Его светлость был страшно разгневан. Лорд Карниваль вообще… ужасно несдержан в гневе, — горестно вздохнул Джексон.
После короткого отдыха Дороти Мадж вернулась к печатной машинке, а Джексон, немного успокоившись, занялся описанием книг. Через пару часов работы Дороти удовлетворённо постучала по столу срезами толстой кипы свежеотпечатанных листов. Она составила практически полное представление о коллекции Карниваля. Оставались лишь исчезнувшие описания. Но Ива не сомневалась, что та странная дурнота, то болезненное ощущение на кончиках пальцев, что посетили её в кабинете лорда, относились именно к этому вырезанному. Да-да, там спряталось нечто исключительно важное.
— О, Дороти… Не знаю, что бы я делал без вас! — горячо воскликнул Джексон, с восхищением глядя на проделанную сестрой милосердия работу.
Но тут его вновь призвал властный звонок из кабинета. Джексон вернулся через несколько минут и стал с с озабоченным видом колдовать над спиртовкой.
— Его светлость потребовал чаю, — сообщил он. — Сказал, что не будет спускаться в столовую, пообедает в спальне.
— Мистер Джексон! Эдвард! Я умоляю вас — послужите медицине! — воскликнула Дороти.
— Каким же образом? — опешил секретарь.
— Его светлость наотрез отказался от лекарств, но я прежде всего медицинская сестра! Вы не могли бы дать ему порошок?
— Но он не станет, — затряс головой Джексон.
— Давайте добавим его к чаю. Он почти не имеет вкуса. Пусть лорд Карниваль и самого несдержанного нрава, но никто не должен остаться без божьей и медицинской помощи. По крайней мере, это укрепит его расшатанные нервы.