За-ачем на белом свете е-есть безответная любо-овь?
Если до сих пор лицо Султанбаева было просто красным, то теперь оно приобрело свекольный оттенок от резкого прилива крови. Звонил министр внутренних дел Мухамбеков. Звонил, несмотря на строжайший приказ никогда не тревожить господина до десяти часов утра. Только в самом экстренном случае! Неужто такой случай настал?
«Если нет, — решил Султанбаев, — то не сносить Мухамбекову головы».
Голову на плечах министр сохранил. Выслушав его, Султанбаев поднялся с пола и направился к двери.
— Но, господин… — подала голос разрумянившаяся Айзада.
— Отстань!
Использовав вместо этого слова хлесткое, русское, матерное, Султанбаев удалился.
— Старый козел, — прошипела Айзада и отправилась в туалет.
Для того чтобы собрать ближайших соратников, времени много не потребовалось. Вся власть страны была сосредоточена вокруг «Белой ставки»: Парламент, Дом правительства, Верховный суд, министерства. Но еще до того, как объявить общую сходку, Султанбаев переговорил с министром внутренних дел без свидетелей.
В отличие от большинства восточных сановников Касим Нурмухамбекович Мухамбеков был сухощав, подтянут и энергичен. Его можно было назвать красивым мужчиной в полном рассвете сил, а близко поставленные, узкие глаза его, почти лишенные ресниц, сверкали магнетическим угольным блеском. Само же смуглое лицо оставалось непроницаемым, даже когда он волновался, а не волноваться этим утром он не мог.
— Беда, господин президент, — произнес он.
— Я согласен с тобой, уважаемый, — сказал Султанбаев. — Беда пришла в наш дом. Нельзя терять ни минуты, поэтому буду краток…
После такого вступления последовала длинная, витиеватая речь:
— Сейчас, — говорил Султанбаев, — век непростой, век термоядерный. Человечество живет под угрозой глобальной войны. Миллионы людей не могут спокойно спать по ночам, опасаясь, что будут уничтожены вражескими ракетами. — Он сделал небольшой глоток чая и отвел пиалу ото рта, держа ее на трех растопыренных пальцах. — Но я и мой народ избавлены от страха перед чужими ядерными боеголовками. Я сплю безмятежно. Слышу о русских ракетах и улыбаюсь. Слушаю американцев, хвалящихся своими ракетами, и тоже улыбаюсь. Никто и никогда не осмелится напасть на мою страну, потому что я принял меры. Помнишь, генерал, сколько ракет у нас осталось после распада СССР? Мы имели тогда четвертый по мощности ядерный потенциал в мире. Было, конечно, разоружение, был подписан Лиссабонский договор, а в девяносто пятом уран и боеголовки были вывезены в Россию и Америку. Но в полном ли объеме?