— Рад тебя видеть, Нил! Очень рад! Мы тут немного заскучали. Наверно, ты еле-еле к нам пробился? Большое тебе спасибо. Пойдем в гостиную, располагайся у камина, сушись и грейся. Только разговаривать будем тихо: миссис Форрестер поднялась наверх, решила прилечь, жалуется, что голова разболелась.
Нил в резиновых сапогах стоял у камина и старался подсушить брюки. Капитан тоже не стал садиться, он открыл стеклянную дверь в свою маленькую оранжерею.
— Сейчас, Нил, я покажу тебе что-то интересное. Мои гиацинты вдруг распустились! Взгляни — все цвета радуги. А вот это — римские гиацинты, их миссис Форрестер пестует. Похоже, они ей по сердцу больше других.
Нил подошел к двери, заглянул в оранжерею, и у него дух захватило при виде свежих, словно умытых цветов.
— А я-то боялся, что в такой мороз они погибнут.
— Нет, эти цветы выносливые, им холод не страшен. Они тут поддерживали нам настроение.
Капитан смотрел сквозь оранжерейное стекло на занесенные снегом кусты. Нилу нравилось наблюдать, как мистер Форрестер обозревает свои владения. Казалось, его взгляд говорил: «Мой дом — моя крепость!»
— Бен сказал, что к амбару прибегают зайцы — повадились есть сено, ведь вся зелень под снегом. Я велел ему накидать там капустных листьев, что же беднягам голодать? А миссис Форрестер каждый день выходит на веранду покормить пеночек и рябинниц, — продолжал капитан, будто разговаривая сам с собой.
На лестнице открылась дверь, и в гостиную спустилась одетая в японский халат миссис Форрестер. Она была очень бледна, а темные круги под глазами свидетельствовали о том, что ее мучает бессонница.
— О, Нил пришел! Какой молодец! И почту привез? А мне есть что-нибудь?
— Три письма. Два из Денвера, одно из Колорадо, — капитан вручил ей письма. — Ну как, детка, поспала?
— Нет, но отдохнула. Там наверху, в западной комнате, замечательно — ветер так и поет, так и свистит в трубах. Разрешите, я пойду оденусь и взгляну, что в письмах? Сильно промок, Нил? Стань ближе к огню.
Когда она подошла к нему пощупать его промокшую одежду, на Нила резко пахнуло спиртным. Интересно, это она так лечится или до того затосковала, что старается забыться?
Когда миссис Форрестер снова спустилась в гостиную, она была одета и причесана.
— Миссис Форрестер, — просительным тоном обратился к жене капитан, — я, пожалуй, выпил бы сейчас, как твои английские друзья, чаю с гренками. Да и для твоей головы чай полезен. Нил нас извинит, что мы ему ничего другого не предлагаем.
— Прекрасно! У Мэри разболелись зубы, она пошла прилечь, так что чай я приготовлю сама. А Нил может поджарить гренки над огнем в камине, пока ты читаешь газеты.