Кир ложился рядом, потом вставал, ходил на кухню пить воду, садился в кресло, пытаясь читать, но всё оказывалось бесполезно. В половине третьего ночи Влада села на кровати.
Она не выглядела сонной, скорее — замученной и погружённой в себя. Футболка с жёлтым зайцем измялась.
— Сущность больше не ходила вокруг дома? — спросила Влада.
Кир обернулся к открытому окну. В него дышала летняя ночь. Вдалеке затихал очередной поезд, и звёзды — о, сколько же было звёзд, целая россыпь — безразлично смотрели на тёмную землю.
— Нет, ничего не слышно.
— Значит, я надёжно заперла её.
Кир не выдержал — поднялся и закрыл окно. Безмолвные взгляды звёзд начинали действовать ему на нервы.
— Ты знаешь, кто это такая? Ты всё время говоришь об этом в женском роде.
Влада упёрлась локтями в колени, запуталась пальцами в растрёпанных волосах. Кир знал: она не любит открывать такие вещи. Всё равно что выносить на обсуждение корявые наброски доклада. Ощущение, построенное на интуитивных догадках, не может быть стройным, не может звучать выверено и красиво. Спросишь её о таком: отмалчивается, обещает — потом, а «потом» не наступает никогда. И она носит в себе десятки наивно-страшных историй. Но теперь она ответила:
— Знаю, это девочка. Она чувствует себя очень слабой. Она хочет кричать и не может. У неё что-то с голосом, я не пойму, что. Она в отчаянии.
— То есть, эта девочка, которая училась в этой школе, а потом умерла там, в столовой? Не слышал ничего подобного. Нужно спросить у родителей.
Они помолчали. Разговоры о сущности чуть отдалили неприятную тему и покрасили будущее в не такой безнадёжный цвет. Всё же по сравнению с мёртвой девочкой у них было чуть больше шансов.
— Кир, я серьёзно. — Влада проводила рукой по ноге. Может, неосознанно, но всё проводила и проводила. — Езжай завтра в город. Я дам тебе все адреса и телефоны. Со мной здесь ничего не случится. И у нас нет другого выхода.
Она взяла со стола блокнот, вырвала из него лист и принялась писать, не дожидаясь ни согласия, ни отказа. Кир застыл посреди комнаты, прямо под лампой, и лампа нагрела ему макушку.
— Как я, по-твоему, должен тебя бросить? С этой школой, с этим ненормальным на машине?
Влада замолчала, глядя на него. Её глаза сделались большими.
— Кир, пожалуйста, — она повысила голос. — Я устала. Я хочу отсюда выбраться. Пожалуйста, ты не мог бы не спорить? Мне страшно!
Она вскочила вдруг с кровати. Кир только сейчас заметил, что её трясёт, поймал за руки — Влада дёрнулась, ещё и ещё — безрезультатно. Сжала зубы, как будто силилась не закричать.