— Слышишь?
Вздрогнув от её шёпота, Маша вскочила на ноги. Шлёпнулся на пол блокнот.
Сабрина дёрнулась к мерцающим экранам, но очередная цифра замерла на губах. В голубоватом полумраке Маша видела, как знакомо она хмурится, как свет играет в гранях маячков, и её рука дрожала. Двадцать… скорченный лебедь и смятый уголок блокнота.
Тихонько вздохнул над ухом сквозняк. Сабрина дёрнулась вперёд, не глядя щёлкая по кнопкам. Мгновение — и все экраны потухли, замерли стрелки, и разом стало так темно, что с непривычки Маша потерялась в пространстве.
Она смогла вздохнуть, когда руки коснулись шершавой стены за спиной. Поняла, что видит серые стены и тёмный провал шахты лифта. Дальше по коридору было, как будто светлее, туда доходил солнечный свет.
Стояла тишина, какая-то особенная тишина, нарочитая, неправильная. Но потом Маша снова услышала дыхание больницы, услышала и успокоилась.
А через секунду она поняла, чего именно опасалась Сабрина. Откуда-то снизу, как будто из той самой шахты, послышались мерные неторопливые шаги.
— Ну так что это были за шаги? — поинтересовался Рауль, наворачивая круги по кухне. Каждый раз, когда он проходил мимо стола, звенели брошенные тут кружки, а Сабрина у окна показательно закатывала глаза.
Маша пожала плечами.
— Не знаю, послышалось, может. Но может и аномалия так развернулась. — Она помолчала, облизывая ложку от сгущенки. — Странно всё это, потому что мы больше ничего не слышали, хотя потом облазили полбольницы.
Она поймала взгляд Сабрины и растянула губы в улыбке. Они, конечно, ещё раз пять расставляли приборы, прислушивались, светли фонариком во все тёмные углы, но ничего так и не нашли, а все графики, которые Сабрина построила сегодня утром, выглядели угрюмыми барашками на водной поверхности. Такие наловить можно в любом доме. В общем, им нечего было показывать Мифу сегодня на консультации.
— Всё готово, — возвестила Маша, звучно скребя ложкой по краю сгущёночной банки. — Налетайте.
Рауль тут же выдвинул два стула, плюхнулся на один из них и потащил к себе весь торт сразу, заодно собирая пальцем потёки сгущенки на краях блюда.
— Эй! — возмутилась Сабрина. — Понабежали тут.
— С вас заварка, — ввернула Маша, протирая полотенцем широкий железный нож — исчезали одно за другим пятнышки ржавчины на лезвии.
В кухню тихонько протиснулся Ник уже с чашкой, он подцепил чайник за прозрачную ручку, налил себе и сел на свободный стул. «Аромат гибискуса», — прочитала Маша на пачке чая. Цветные ярлычки свешивались из каждой чашки, как флаги поверженных государств. Почему-то стало трудно дышать.