Она говорила и видела, как меняется выражение лица Ляли с радостно-упоённого на обиженное. Та закусила губу.
— Что ты? Я же только пошутила.
Маша, потратившая уже весь боевой пыл, вместо того, чтобы сделать шаг назад, только сжала пальцы в кулаки — и тут же разжала.
— А что, — как будто между делом заметила она, — может, ты и с Таей того… пошутила?
И если бы она не почувствовала, как нервно дёргаются уголки её губ, Маша и сама перед собой могла бы поклясться, что спокойна, совершенно спокойна, абсолютно спокойна. Она развернулась на пятках и ушла в комнату, за сумкой.
Денис Вадимович тяжело вздыхал. Он надвигал козырёк красной кепки прямо на глаза, как бывало всегда, когда он нервничал, и смотрел поверх очков — осуждающе. Выдержал он не больше минуты. Опустил козырёк ещё ниже и шагнул вперёд, намереваясь развести по разным углам скандалящих курсанток.
Горгулья очень вовремя выставила руку — не давая ему пройти дальше.
— Стой. Они должны сами. Ты не сможешь бегать за ними всю жизнь.
Даже самая страшная истерика в её исполнении становилась молчанием. Маша упрямо смотрела под ноги, предоставив Сабрине самой находить дорогу, и снова переживала слова, которые выкрикнула в порыве ярости. Это было не в её правилах — показывать то, что она чувствует на самом деле.
До сих пор ей это неплохо удавалось — Маша умела улыбаться в ответ на злые подколки, она предпочитала не замечать шёпота за спиной. Она никогда не жаловалась. С чего вдруг сегодня её сорвало, как сломанную рацию, на самую высокую частоту?
Всё это — усталость, недосып, ночь, проведённая в волнениях. Маша даже не взглянула на карту: где там Горгулья в этот раз нарисовала синий крестик. Идти приходилось пока что только через светлый сосняк, иногда преодолевая целые поляны не поспевшей ещё черники.
— Слушай, — чуть хрипло спросила Маша, догнав Сабрину. — Куда мы сегодня?
Та обернулась, то ли с жалостью, то ли с усталостью скривила губы.
— Ещё не поняла? К Дому Ведьмы. Тому, что за каменным мостом.
Маша остановилась и вздрогнула от звука хрустнувшей под ногой ветки. Домом Ведьмы называли старую развалину, которая находилась на окраине заброшенной деревни. Вокруг этого места вилось столько разных легенд, что не всякий раз успевали их пересказать за костром. У рассказчика на второй или третьей пересыхало в горле, и он шёл за бутылкой минералки, брошенной в комнате. Между тем к костру приближалась Горгулья и, сверкая глазами, предлагала всем пойти спать и не злить её до такой степени, чтобы всем курсом отправляться на дополнительную сессию.