Маша снова опустилась на подушку и прикрыла глаза. За окном послышался шорох травы — Венка уходила дальше в лес, видно, присмотрела там ещё несколько экземпляров для букета. Маше вспомнились гирлянды из шишек и узоры, вырезанные её ножом на деревянном столбе. Что за странная тяга к украшательству?…
«Таких дурацких идей — у всех завались», — бросила однажды Сабрина, едва оторвавшись от книжки. Она, наверняка, даже не заметила, как побледнела Венка.
«Нет, нет», — остановила воспоминания Маша. — «Нужно думать о другом, думай о другом».
В тот первый день, когда они с Сабриной добрались до Демоновой Дыры, а Маша привязала на ветку дерева красную ленту, когда пропала Тая, и парни с Горгульей ходили её искать к каменному мосту, тогда случилось ещё кое-что. Неясная мысль, приходящая Маше в голову снова и снова, угнездилась там и выкормила птенцов — всего за одну ночь.
«Она пропала, я два часа её искал по кварталу», — недовольно бурчал Мартимер тем же вечером.
В тот первый день Ляля пропала на два часа, а потом Таю нашли мёртвой.
Маша села на кровати, когда мысль, такая простая и лаконичная, сложилась у неё в голове. Ляля пропадала на два часа. Могла ли она за это время добраться до каменного моста и обратно? Это всего лишь техническая мелочь. Она пропадала.
Ради того, чтобы два часа валяться в кустах, вымазавшись в кетчупе, изображая мёртвую? Маша спрыгнула с кровати прямо на пол. Звук вышел глухим и раскатистым. Она прошла к самой дальней кровати. Сюда свет из окна не доходил вообще, и смятое одеяло на ощупь показалось ей прохладным.
Маша опустилась на корточки и заглянула в прикроватную тумбочку.
Основные вещи они предпочитали хранить прямо в рюкзаках и сумках, с которыми сюда приехали, а на тумбочки выставляли только предметы первой необходимости: фонарик там, или бутылку с минеральной водой. И тумбочка Ляли мало чем отличалась от остальных в этом смысле. Фотоаппарат она, конечно же, взяла с собой.
Маша поднялась, чувствуя себя едва ли не воровкой, и побрела обратно, тем более, что без одеяла её знобило. Она не дошла всего пары шагов до своей кровати, когда заметила, что в смятом одеяле на постели Венки что-то сверкнуло в забрёдшем сюда случайно луче утреннего солнца.
Это был фотоаппарат, обычная цифровая «мыльница», чёрный, с блестящей кнопкой включения. Маша взяла его в руки и повертела. Включила. Фотоаппарат приветствовал её короткой электронной мелодией, и его экран зажёгся единственной надписью: «снимков нет». Маша выключила его и бросила обратно, в комок из одеяла и смятой простыни.