— Погодите, — прервал их судья. — Я, кажется, придумал. О'Коннор, мы с вами разделим спички между собой. Затем каждый из нас одолжит нашему славному падре равное количество спичек. Спичкам мы назначим определённую цену. Если святой отец проиграет, мы простим ему долг. Если же он выиграет, он вернет нам одолженные ему спички. И никто не останется внакладе.
— Вы — кладезь мудрости, ваша честь, — благоговейно произнёс О'Коннор.
— Но я не могу играть на деньги, — в отчаянии вскричал священник.
Повисло угрюмое молчание.
И вдруг О'Коннора осенило:
— А что, если выигрыш пойдет на благое дело? В церковную кружку, а? Вряд ли Господь Бог этому воспротивится.
— Господь Бог, может, и не воспротивится, а вот епископ — ещё как, — ответил падре. — А епископа я, по всей видимости, встречу всё-таки раньше. Вот только… Знаете, в Дингле есть сиротский приют. Моя матушка там готовит пищу. Зимой в приюте люто холодно, бедные малютки мерзнут ужасно, но что поделать — цены на торф таковы…
— Пожертвования! — победоносно возвестил судья, обращаясь к изумленным спутникам. — Всё, что святой отец выиграет после того, как отдаст нам полученные взаймы деньги, считается нашим пожертвованием на приют. Что скажете?
— Возможно, пожертвования на приют даже епископу придутся по душе, — неуверенно предположил церковнослужитель.
— От нас — пожертвования, от вас — участие в игре. Дивно! — О’Коннор расплылся в улыбке.
Что ж, пастырю ничего не оставалось, как согласиться. Сначала судья поделил спички на две равные горстки, однако О’Коннор заметил, что имея сорок спичек, они скоро окажутся без фишек. Судья не растерялся и, разломав спички пополам, объявил, что половинки с серной зеленовато-жёлтой головкой будут стоить в два раза больше остальных.
О’Коннор сказал, что он приберёг на праздники 30 фунтов и это всё, что он может поставить на кон. Судья Комин в случае проигрыша обещал выписать чек. Ему поверили на слово — судья, безо всяких сомнений, являлся истинным джентльменом.
Порешив с этим, судья и О’Коннор одолжили святому отцу половину от своих спичечных холмиков, таким образом, падре стал обладателем десяти спичек с серной головкой и четырех без.
— Ну-с, какова минимальная ставка? — спросил судья, перемешивая карты.
О’Коннор поднял половинку спички без серной головки и предложил:
— Десять шиллингов.
Судья чуть не поперхнулся. Сорок цельных спичек, недавно извлеченных им из коробки, теперь представляли собой восемьдесят разломанных половинок общей стоимостью в 60 фунтов стерлингов — довольно внушительная сумма для 1938 года. Перед священником покоилась горка спичек на 12 фунтов стерлингов,