Молчит. Лицо по-мертвому обескрашенное, губы запеклись.
— Что с тобой? Где болит? Сердце?
— П-птица, — вымолвила она наконец. — Это птица, она... по мою душу...
— Какая еще птица, господи боже мой?
— Я же тебе говорила. Хорошо, что ты пришла. Ты ее спугнула.
Остаток ночи мы просидели на кровати. Было тихо. Она взяла мою руку и перебирала пальцы.
— Она больше не прилетит.
— Откуда ты знаешь?
Конечно, ей было по-настоящему страшно. Никаким шантажом тут и не пахло. И все равно я злилась. Мне казалось — да нет, я знала, — стоит мне уехать, как с ней обязательно что-нибудь случится.
— Ну и как я теперь тебя оставлю?
— А может, все-таки... — сказал мой эльф. — Нет, ты не думай, я все понимаю.
Тишина. Как после взрыва.
— Но я же, — она подняла глаза, — я тебя люблю.
Наверное, это должно было меня остановить.
Наверное, кого другого это остановило бы.
— Я тоже тебя люблю, — ответила я. — Только ведь я уже билет купила.
***
А потом началась вся эта неразбериха с консульством, и знающие люди сказали: не надейся, с такой биографией тебе теперь и туристическую на две недели не дадут.
Я начала считать трещины в асфальтах, гадать на бегущей строке, на фонарных столбах. Я попросила мою девочку:
— Поставь за меня свечку, ладно?
Она посмотрела печально:
— Ты этого правда так хочешь, да?
А что я могла сказать?
— Это же... Это не просто так. Придется заплатить. Ты видела.
— Я понимаю.
— Ничего ты не понимаешь.
***
В конце концов визу мне дали. Мы вдвоем закатили пир: надо же было промотать «последние русские». Мы бродили по городу и смеялись.
А потом она исчезла.
Как бы долго я ни готовилась к отъезду, всякий раз получается, что собираю вещи накануне. Спешно вспоминаю о том, что надо постирать; устраиваю в ванной шторм, мыльные океаны в тазах пузырятся, переливают через край, грозя разродиться цунами. И естественно, эти штаны до завтра не высохнут, и эта шерстяная кофта тоже, и придется засовывать их в чемодан мокрыми. Есть в этих спешных сборах что-то беженское. Тороплюсь застегнуть сумку, пока крыша не обвалилась мне на голову от удара вражеского снаряда. Тогда я окажусь на дороге в огне, с мокрой кофтой в боковом кармане сумки.
Я бегу. Как будто кто-то может меня задержать.
***
Я сквозь воду в ванной даже не услышала, как хлопнула дверь. Просто вышла — а ее нет. Подумала сначала — эльф выбежал до круглосуточного. Ведь если нам захочется посреди ночи французского сыра, мы за этим сыром пойдем, ничтоже сумняшеся, — подумаешь, живем на Уралмаше, который похуже Чикаго.
Но через два часа она не вернулась. Мобильный не отвечал, сколько ни набирай — да я уже знала, что набирать бесполезно. А у меня вещи полусобраны, документы разлетелись по всему дому. И куда за ней бежать?