— Страна постоянной осени, — сказал Лоран, когда они только высадились. — Прилетели.
— По-моему, наоборот. — Шивон посмотрела вокруг. — Тут все время весна. Сто весен за один день — как тебе это?
— Поэтично, — усмехнулся Лоран.
Ей на ум пришли строчки из Шелли:
«Мгновенно всю природу охватив, щедр на узоры, краски, ароматы, неистовствовал свежести порыв...»
Марша Форман, шеф службы безопасности, смотрела с удивлением.
— По-моему, она считает, что поэты — это люди с далеко зашедшим синдромом Туретта, — сказал потом Лоран.
***
У Шивон было чувство чего-то по-настоящему необычного.
— Они пишут стихи, — объявила она в гостиной.
— Надо же, — отреагировали там. — И что?
Шивон развела руками:
— Да в общем-то ничего.
На самом деле, было «чего»: нужно проанализировать ритм, выяснить, почему бокки никогда не общаются в таком ритме с чужими; можно ли достучаться до них быстрее в «стихотворной» манере или же это, наоборот, табу.
Лоран понял. Он спросил:
— Когда они успевают?
Шеф службы безопасности тоже поняла, но по-другому:
— А зачем?
***
Шивон нравилось оставаться в лаборатории наедине с бокком, слушать журчание речи, непонятной и потому успокаивающей.
— Вечером я завяну, — сообщил бокк.
Задремавшая было Шивон тряхнула головой. «Вечером» у бокков означало «скоро».
Инопланетянин болтал многочисленными конечностями, будто колыхалась пробковая занавеска в ванной.
Терять им обоим было особенно нечего.
Шивон вызвала на экран изображение камня. Бокк засучил лапками; чувствовалось, что ему весело. Он порхнул с кресла, подошел к компьютеру и конечностью выцарапал прямо на корпусе такую же строфу, что была на камне.
Поврежденный корпус обиженно взвыл сигнализацией.
— ... вашу ...! — выразилась Марша, ворвавшись по тревоге.
На стенке затрясся детектор некорректности.
Бокк как ни в чем не бывало вернулся в кресло. В треугольных глазах горело озорство.
Когда корабль закрылся на ночь, Шивон снова оказалась в лаборатории, рассматривая странную поэзию. И обнаружила, что наконец понимает.
Хотя «понимать» — глагол относительный. По крайней мере, слова обрели значение.
Шивон хмурилась, пытаясь найти смысл. «Жить... мало... стоп, это же сравнительная степень... Увядание — ясно... Отрицательная форма...»
— Черт ногу сломит, — ругнулась Шивон и посмотрела на детектор. Тот молчал. Богохульство на корабле не запрещалось.
***
Ближе к ночи она ушла. Сидя на небольшом холме, Шивон думала, что экспедиция не удалась. Что скоро они соберут вещички и деньги «Витал» сгинут в космосе. Тем, кто и так бессмертен, их лекарство не понадобится.