Вертухин повернулся к нему так, что едва не выпал на дорогу.
— А циркуль после я нашел на помойке подле дома Лазаревича да подобрал, — сказал Кузьма.
Он сунул руку за пазуху и вытащил большой железный циркуль.
— Да на нем нет крови! — воскликнул Вертухин.
— Есть, — сказал Кузьма. — Но совсем немного. Кто-то вытер. Смотри, батюшко, следы остались вершках в шести от острия.
Вертухин осмотрел циркуль и до того разволновался, что у него дыхание сперло.
— Ну-ка разверни шпаги! — приказал он.
Фетинья вдруг выхватила сверток со шпагами из-под Кузьмы и прижала к себе.
— Дай сюда шпаги, Фетиньюшка, — сказал Вертухин.
Фетинья отрицательно покачала головой.
— Дай сюда оружие смертоубийства! — возвысил голос Вертухин.
— Придвинься лучше ко мне, — сказала Фетинья ласково. — Сейчас не пора делать дознание.
Вертухин вырвал сверток из ее рук и начал разматывать.
Кровь отхлынула от лица Фетиньи. Щеки ее побелели, скулы заострились и стала она похожа на боярыню Морозову.
Кузьма протыкал Фетинью глазами.
Задеревенелые пальцы Вертухина долго не могли развязать веревку, которой было схвачено полотенце.
Хоры стихли, лишь противно скрипели по снегу полозья.
Наконец узел подался, и Вертухин вытащил шпаги из полотенца. Фетинья откинулась назад, а Вертухин и Кузьма склонились над оружием.
Конец шпаги господина Минеева, как прежде, на четыре вершка был в засохшей крови.
Глава одиннадцатая
Фетинья, Кузьма и сало
— Полагаешь ли ты, что это кровь господина Минеева или госпожи свиньи, заколотой вчера для поминок? — спросил Вертухин Кузьму.
Кузьма сделал ученый вид.
— Кровь свиная зело похожа на кровь человеческую.
— А какая не похожа? — язвительно спросил Вертухин. — Может, у тебя она зеленая?
Кузьма опять посмотрел на шпагу, понюхал ее.
— Это кровь человеческая.
Вертухин при сих словах раскраснелся от волнения.
— А не могло ли быть так, что Минеева проткнули циркулем, а для верности еще и шпагою?
На это Кузьма ничего не ответил.
— Но ежели убийство совершил кто-то из челяди Лазаревича, то единственно по его приказу, — размышляя, сказал Вертухин. — И с какой целью? Ежели Минеев был посланец Пугача?
— Минеев был матушкой государыней императрицею послан, — возразил твердо Кузьма, — дабы злодейские планы по разорению России расстроить.
— Это почему ты так полагаешь? — Вертухин был совсем красный — как в жаркий летний день. Дух его изъявлял великое смущение.
— Сам, батюшко, рассуди, какой бы резон Пугачу письма турецкие с Минеевым отправлять? Они его тут же бы выдали. Да ведь так и случилось! Письма-то нынче у тебя, батюшко, находятся, и ты их прочитал. Письма эти сочинялись в Тайной экспедиции, дабы недругов императрицы с толку своротить. Но благодаря воле божией они попали к нам.