Глава пятнадцатая
Касторка, собаки и господин волк
По главной улице Гробовской крепости, ярко освещенной луной, бежал Рафаил с полуштофом касторки в руках. От его полуголого тела шел пар, как от полыньи, шерсть на загривке серебрилась в лунном сиянии, а босые ноги оставляли в снегу дороги глубокие рыхлые следы.
Отец Рафаила, добродетельнейший из смертных, коего кончину он оплакивал два года кряду, оставил ему в наследство пару мягких сапог из барсучьей шкуры мехом внутрь, портки из самодельной ткани-крашенины и нелюбовь к богатству. Необыкновенную отцову обувку носить можно было только в дому, как она к ямам и льдам дорог русских оказалась зело нежна, а портки все испытания вынесли и остались крепки и верны новому их хозяину во всех переменах жизни.
Однако наитвердейшим наследством, вовсе не знающим предательства и порчи, была отчаянная неприязнь Рафаилова отца к достатку, кою Рафаил довел до предела и крайней нравственной чистоты. Отец Рафаила вдобавок к порткам из крашенины и барсучьим сапогам имел рубаху, собаку и жену. Рафаил не имел уже ничего, кроме портков и сапог. В портках он спал, трапезничал, работал, воевал, ходил в них зимой и летом, сапоги же надевал в праздники да садясь на коня.
Правда, в отличие от родителя у него был еще изрядный волосяной покров и вместо тридцати двух зубов — тридцать три, коими он умел разгрызать суповые кости в крошку.
Разбойник Белобородов, к коему он пристал из ненависти к знати и богатству, даровал ему плащ из двустороннего сукна — одна сторона синяя, другая малиновая. За плащ Рафаил платил ему верною службою и обязался вернуть его в целости и сохранности по расставании, буде такое случится. Плащ Рафаил надевал только в жесточайшие морозы, от коих слюна обращается в лед, да при великих событиях вроде повешения заводчиков, исправников и управляющих.
Белобородов предлагал ему и серебро, и злато, награбленное по всему Уралу, но Рафаил отказывался даже от презрительных бумажных денег, кои о прошлом годе по указу императрицы Екатерины II впервые начали печатать в государстве российском. Денег у него не было ни копейки да и карманов, где бы он деньги мог носить, не имелось. Посему касторку Рафаил позаимствовал у здешнего почтового комиссара на тех же условиях, что плащ у Белобородова — с обязательством вернуть при расставании в целости и сохранности. Как сие можно сделать, употребив касторку, он по обычаям великого государства российского пока не думал, полагая вернуться к сей мысли позднее.