Айгуль прошла в другую комнату, туалетную, вернулась, встала посреди ледяных покоев. Что-то, казалось, занимало ее головку, и вряд ли это был полумертвый Хвостаков. Она взяла с кровати подушку и отошла в угол комнаты.
Кому поведать свои печали и томления, она знала. Но услышит ли их тот, кому они назначены?
Она задумалась. И мысли ее были так горячи, а временами и пламенны, что она не замечала жгучего дыхания морозных стен. Наконец она положила подушку на пол, опустилась на нее коленями и молитвенно сложила перед собою руки:
«Добрый мой господин! Слышишь ли ты меня сию минуту? Это я, мой господин! Скорбен был мой путь с родины в страну гиперборейскую. Помнишь ли ты две яблони над речкою Бельбек и цветы их шелковые? Под этими яблонями нашла я шатер генерала Каменского, дабы предать себя в его руки да через него в Санкт-Петербург попасть. Много страхов пережила я в дороге. Но испытания мои и здесь не кончились. Сию минуту я узнала, что ты дальше от меня, чем был прежде. Берегись, мой господин, ибо человек, убийством коего ты сейчас занят, был враг императрицы Екатерины Второй. Он был и наш с тобою враг. Его уже нет в живых, но его сообщники рядом с тобою и носят смерть твою в руках своих. И помочь я тебе могу лишь тем, что укажу на них…»
Одетые в серебряную шубу ледяные двери дома скрипнули, со страстью ударили о стену, и кто-то вбежал в переднюю. Айгуль вскочила и, схватив подушку, бросилась в соседнюю комнату.
В спальню новобрачных, сверкая взором Соловья-разбойника, ворвался Великий Мастер Брудершафт. Полчаса назад, услышав гром катастрофы, Брудершафт сошел с ума от радости. Этот оглушительный крах не мог произойти ни с каким другим произведением архитектурного искусства, кроме как с ледяным домом, построенным его соперником, вологодским резчиком Устюжаниным. От презрения к резчику Брудершафт до сего дня не посещал сотворенный Устюжаниным дом и ныне оказался тут впервые.
Брудершафт поднял глаза верх, и от слез радости показалось ему, что купола нет вовсе, а сияет над ним темно-синее ночное небо.
С самого начала строения он молился своему католическому богу, дабы оный дом рухнул.
И бог услышал его отчаянные просьбы! Потолка в спальне не было — знакомые созвездия сияли над Брудершафтом во всей красе.
Пол усеивали куски льда.
Кто-то хрипел за ледяным камином. Брудершафт бросился к камину. Эк, забило в сию щель несчастного! Брудершафт схватил Хвостакова со всей силою вольного каменщика и выдернул его из-за камина, яко огромную пробку. Хвостаков свалился на пол, понимая, что его убивают до смерти и закрываясь руками от убийцы.