– Не правда ли? А какая здесь охота! Особенно у меня... – последнее слово Бочаров произнес с особой силой, словно выписал жирным шрифтом, – *у меня, в Легостаевском лесу*. Ей-богу, иной раз выгонят такого зайца, что не знаешь, стрелять или бегом бежать от этакого зверя... Вот вы приезжайте ко мне, мы с вами на рябчиков сходим! Только один не ходите, а то там у меня чудеса завелись...
– Какого же роду чудеса? – спросил Михельсон.
– А такого роду, что никому нет проходу! – Бочаров захохотал, потом вдруг стал суров.
– Тут, в округе, есть такие, – сказал он, понизив голос, – которые хотят у меня лес оспорить. За то им и наказание: как пойдет чужой человек в лес, так его нечистая сила водит. А со мной – ничего. Чует хозяина! – он чиркнул пальцем о стену и зажег от него погасшую было трубку. – Видать, и нечистая сила знает: мой лес!
– Но может быть, о чудесах, это так только... языки чешут? – изо рта у Конрада Карловича вытянулся длинный раздвоенный язык и, не найдя, обо что почесаться, лизнул чаю из чашки.
– Нет, не говорите этого! – возразил Бочаров. – Знаете, я вас, людей науки, ставлю очень высоко... – Конрад Карлович почувствовал, что поднимается вместе с креслом под самый потолок, – ... но и мы здесь, хоть и живем в деревне, а тоже, знаете, не лаптем щи хлебаем! – Бочаров с аппетитом отхлебнул щей и снова обулся.
Конрад Карлович, вытирая спиной потолок, передвинул кресло ближе к окну и велел Маланье заново накрывать стол. Кучера он послал было в кухню за чаем для Петра Силыча, но в эту минуту дверь снова открылась, и в комнату вошел всклокоченный со сна Савелий Лукич. Некоторое время он мутно смотрел на прижатого к потолку Михельсона, затем не без труда произнес:
– Что же это вы, г-господа... одни? Идемте в обеденную залу! Там уж и стол накрыт!
Бочаров немедленно проглотил трубку и заявил, что сыт, но из уважения к Савелию Лукичу готов позавтракать и вдругорядь. Конрад Карлович, кряхтя, тоже изъявил готовность:
– Сию минуту присоединюсь к вам, господа. Вот только завершу... туалет.
– Ну разумеется, доктор! Однако, помните, что мы ждем вас с нетерпением... – Савелий Лукич, а за ним и Бочаров удалились. На минуту в комнате установилась тишина, только под потолком, устраиваясь поудобнее, возился высоко поставленный доктор.
Первой подала голос Ольга:
– Ну и как он тебе? – спросила она Гонзо.
– Довольно бесцеремонный тип, – пропыхтел Христофор. – Только не понимаю, как ему удалось выбраться из бутыли?
– Кому удалось?
– Ну этому... Бочарову. Петру Силычу.
– Ну что ты, Христо! Петр Силыч Бочаров запечатан и по-прежнему содержится в подвале собственного дома. Это совершенно очевидно.