Если дело дойдет до выбора между жизнью Гранта и необходимостью отдать Турего то, что он хочет, она уступит. Она попробует переиграть Турего, хотя на этот раз будет невозможно застать его врасплох так, как она сделала в первый раз. Сейчас он знал, что она не просто очаровательная игрушка богатых мужчин. Она сделала из него дурака, и этого он не забудет.
Грант перебрался через большое поваленное дерево, обернулся, обхватил Джейн вокруг талии и перенес ее, сделав это без малейших усилий. Остановившись, он откинул спутанные волосы с ее лба. Его прикосновение было удивительно нежным, хотя она знала, насколько смертельными могут быть эти руки.
— Ты ведешь себя слишком тихо, — пробормотал он. — Это заставляет меня думать, что ты что-то замышляешь, а нервирует меня.
— Я просто думала, — ответила она, защищаясь.
— Этого я и боялся.
— Если Турего схватит нас…
— Не схватит, — сказал Грант решительно. Смотря на нее сверху вниз, он видел теперь гораздо больше, чем просто привлекательную женщину с глазами цвета терновника. Теперь он ее знал. Знал ее храбрость и силу, ее тайные страхи и солнечную натуру. А еще он знал ее вспыльчивый характер, который загорался и потухал в одно мгновение. Сэйбин советовал убить Джейн, но не позволять Турего заполучить ее. Грант видел слишком много смертей, а потому считал это реальной возможностью в тот момент. Но это было до того, как он узнал ее, попробовал ее, ощутил шелковистость ее кожи и видел, как она лишалась рассудка, лежа под ним. Сейчас все изменилось. Он изменился — так, как никогда не хотел меняться, но вынужден был принять это. Джейн стала важной для него. Он не мог себе этого позволить, но на этот момент он должен был с этим смириться. До тех пор, пока она не будет в безопасности, она будет принадлежать ему. Но не дольше. В его жизни не было места для постоянства и корней, потому что он не был уверен в том, что когда-нибудь снова сможет выйти на свет. Как и Сэйбин, он был в тени слишком долго. В его душе были черные пятна, которые проглядывали за отсутствием эмоций в его взгляде. Он по-прежнему мог с пугающим спокойствием принимать вещи, которые были слишком ужасны, чтобы их вообще можно было принять.
Если бы все прошло, как планировалось, они бы попали на тот вертолет, и она была бы уже в безопасности дома. Он бы так и не узнал ее как следует, он доставил бы ее отцу и ушел. Но вместо этого они были вынуждены проводить целые дни наедине друг с другом. Они спали рядом, вместе ели, разделяли моменты опасности и веселья. Пожалуй, смех был куда более интимным для него. Он встречал опасность слишком часто и со многими людьми, но смех был редкостью в его жизни. Она заставила его смеяться, и сделав это, заставила сдать часть своих позиций.