«Тридцать восьмое ноября 1301 года от Рождества Христова. Оно просит…
…держит меня…
Сил бороться уже нет…
…Зовет…»
Почерк аббатисы тоже становился все более неразборчивым, размашистым, небрежным.
«Сто первое осеньбря бесконечного года от Рождества Его.
…зов становится сильнее…
…счастье служения…»
Над ухом противно зажужжало. Настя оглянулась. Жирная муха сделала круг над ее головой, шлепнулась на пергамент, лениво поползла по мелким буквам. Настя прихлопнула насекомое тугим свитком, смахнула на пол, удивляясь, откуда поздней осенью в такой холод берутся мухи. Однако на стол тут же опустилась еще одна – ленивая, вальяжная, с отливающей зеленью спинкой. Настя смахнула и ее.
«…Я буду вечно служить Ему…»
На этом записи безумной аббатисы обрывались.
Холодный ветер вольготно хозяйничал в Равенсбурге. Раскачивал деревья, стучал в окна, выискивал случайных прохожих. Но улицы были пусты. Ветер пытался добраться и до него. Однако волков защищает толстая шкура, им холод не страшен. И люди не страшны.
Они ищут не там. Всегда не там. Он очень умный и очень хитрый. Настоящие звери путают охотников, оставляя двойную цепочку следов…
Ровно в полдень из богатого дома барона фон Барнхельма раздался истошный женский крик. Следом прогремел взрыв, полыхнула яркая вспышка, улицу заволокло серым дымом, в котором деловито сновали черные силуэты.
Новый взрыв был таким громким, что его услышал весь Равенсбург. Вдребезги разлетелись витражные окна второго этажа, усыпав улицу мелкими цветными осколками. Теперь дым, плывший над улицей, стал красноватым. Из дома фон Барнхельма опять закричали женщины.
Стражники, подоспевшие к месту событий, бестолково суетились в облаках непроглядного дыма, кашляя, сталкиваясь и громыхая доспехами.
– В дом, будьте прокляты, – кричал капитан стражи. – В дом! Там разбойники!
– Нечисто тут, – задыхаясь, проговорил один из стражников. – Колдовство…
В подтверждение этих слов за спиной капитана вырос силуэт странного существа с человеческим телом и птичьей головой, украшенной длинным кривым клювом. Капитан получил удар дубиной по голове и рухнул замертво.
– Демоны! – в ужасе заорал стражник и захрипел, когда в его спину вонзился кинжал.
Существа выныривали из дыма, мгновенно расправлялись с беззащитными, ослепшими, угоревшими людьми. Уцелел лишь один, самый сообразительный стражник. Увидев, что на его товарищей нападают неведомые твари, он упал на четвереньки и пополз вдоль стены дома. Выбравшись из ядовитого облака, вскочил и припустил к ратуше, крича во все горло:
– Спасайтесь! Демоны!