– Вставайте! Быстро!
– Ну что еще, Гроссмейстер? – выглянул недовольный Клаус. – Ты поспать сегодня дашь, чтоб я сдох?
– Роза пропала, – прорычал Сенкевич. – Надо искать!
– Сама вернется, – зевнул Клаус. – Кому она нужна, чтоб она сдохла?
Подбежал Аарон со светильником в руке, уставился на Сенкевича испуганными глазами:
– Хозяин, что с тобой? Ты поранился?
Сенкевич отмахнулся.
– Собирайтесь!
Сам побежал в комнату, одеваться, и только тут понял, о чем говорил Аарон. Его подушка была испачкана кровью, красные пятна покрывали лицо, грудь и руки. Стараясь не думать, откуда она могла взяться и что значили его жуткие сны, Сенкевич быстро ополоснулся, оделся и вышел из дома.
Они обходили город, заглядывали в кусты, канавы, обшаривали все темные закоулки.
– Сдурел хозяин со своей черномазой, – шепотом жаловался демонолог Аарону. – Цыганка, что с нее взять? Наверняка нашла себе другого любовника, помоложе или побогаче. Или к новому табору прибилась.
Время от времени по мостовой гремели шаги стражников, приходилось пережидать в тени. Поиски Розы затянулись до рассвета.
– Пойдем домой, Гроссмейстер, – ворчал Клаус. – Она точно уже там, десятый сон видит.
Но Сенкевич не успокаивался. Вдруг из-за угла раздался пронзительный женский визг. Он бросился было туда, но его опередил отряд стражи, пришлось остановиться, ждать, пока пробегут.
– Аарон, посмотри, что там, – приказал Сенкевич.
Мальчишка осторожно заглянул за угол, повернулся, бледный, перепуганный, с дрожащими губами:
– Лучше тебе не ходить туда, Гроссмейстер…
Сенкевич уже не слушал. Не скрываясь, зашагал к дому, возле которого собиралась толпа горожан.
– Я вышла, а она лежит, – рыдала толстая молочница. – Прямо перед моей дверью…
Возле крыльца он увидел распростертое тело Розы. Подошел ближе, растолкал людей, остановился рядом со стражником.
Тускнеющие черные глаза были широко раскрыты, на красивом лице – выражение ужаса и боли. Платье разорвано от ворота, на смуглой коже между грудей алела глубокая царапина. Юбка, располосованная в клочья, непристойно задранная, открывала ноги, покрытые чудовищными укусами. Вокруг тела расплылась лужа крови, уже застывшая на морозе.
– Ступайте прочь, добрые люди, – сказал хмурый стражник, зябко кутаясь в плащ. – Снова вервольф пошалил. Это дело святой инквизиции.
Горожане торопливо разбредались – никому не хотелось оказаться в подвалах ратуши. Сенкевич тоже ушел, больше ему здесь делать было нечего.
Всю дорогу до дома Клаус с Аароном молчали, боялись потревожить хозяина. Оказавшись в своей комнате, Сенкевич лег в кровать, отшвырнул окровавленную подушку и закрыл глаза. Перед ним тут же появилось страдальческое лицо Розы. Затем его сменило другое лицо – Инга. Следом опять Роза…