– Только не на священной земле монастыря…
Инститорис кивнул:
– Этого я и не предполагал. Воины, взялись!
Ученики вчетвером шагнули к гробу. Настя поднялась с колен, пропуская их, а когда Дан поравнялся с нею, вдруг тихо ахнула, зашаталась и стала медленно опускаться на пол. Не задумываясь, он подхватил девушку, чтобы не дать упасть. Она едва слышно, одними губами, прошептала:
– Сегодня в десять у монастырских ворот… – И обмякла, якобы лишившись чувств.
Андреас тоже кинулся к монахине, но на полпути его перехватил Инститорис, завопил:
– Стой! А ты брось сейчас же! – Толстяк даже ногой топнул. – Соблазн дьявольский! Брось, или по возвращении отправишься к экзекутору!
Дан не послушался, бережно уложил девушку на скамью, отошел, опустился на колени перед статуей Богоматери и сделал вид, что истово молится. И действительно, будь он верующим – сейчас горячо благодарил бы за спасение Насти. Вместо этого вспоминал новое лицо подруги: нежная бледная кожа, большие голубые глаза, изящный, чуть вздернутый носик, тонкие губы. Теперешняя Настя была невысокой, хрупкой и, насколько мог судить Дан, сильно проигрывала в формах себе настоящей. На вид он дал бы ей лет восемнадцать, но кто их знает, этих средневековых девиц? Главное, Настя была жива, и его переполняло счастье. Успел, нашел, теперь никому не даст в обиду.
Девушка лежала неподвижно, казалось, даже не дышала. Не знай Дан, какая Настя великолепная актриса – встревожился бы.
– Что это у тебя, мать Анна, сестры такие изнеженные? – возмущался Инститорис.
– Сестра Агна хрупка здоровьем, – невозмутимо произнесла аббатиса. – К тому же происходит из благородной фамилии фон Гейкингов, она ранима и впечатлительна, как все аристократки.
Настя переместилась в тело сестры Андреаса. Дан на минуту задумался: а что случилось с душой? Сознанием? В общем, с сущностью самой Агны-Одиллии? На этот вопрос ответа не имелось, как и на вопрос, что случилось с телом Насти и его собственным. Жаль, если после ухода из этой эпохи девица фон Гейкинг не вернется и тело ее погибнет, но подруга дороже…
– Я приказал вынести гроб! – опять возмутился Инститорис.
Дан с товарищами с четырех сторон взялись за тяжелую домовину и потащили ее прочь из храма. Инквизитор шел сзади, ворчал:
– Осторожнее, это все же не дрова. Ганс, дубина, опусти ниже, того и гляди, покойница вывалится!
Оказавшись за вторыми воротами, ученики опустили было гроб на землю.
– Здесь еще владения монастыря, – сказал Инститорис. – Освященная земля, нельзя.
По прикидкам Дана, тащить домовину пришлось еще не меньше двух километров через поле и пастбище. Наконец, когда впереди показался жидкий лесок, инквизитор смилостивился: