– Берегись! – Энгель дернул его на себя.
Раздался треск и грохот падающих камней. Храм зашатался, рядом с постаментом обвалилась огромная глыба.
Стены стремительно разрушались, словно время решило взять реванш за то, что когда-то пощадило обиталище Вельзевула.
– Сейчас все уйдет под землю! – крикнул Энгель. – Бежим!
– Я не оставлю сестру! – Андреас попытался стащить тело Одиллии с постамента.
– Нет! Так мы не выберемся! Идем, тут ничего не поделаешь. Это место станет ее могилой!
Энгель ухватил друзей за рукава, потащил прочь. Выбежав из храма, они стали карабкаться по склону. Земля осыпалась под ногами, за спиной раздавался грохот.
Они все же сумели выбраться, упали на краю ямы, тяжело дыша и отдуваясь. Храм превратился в груду камней, которую медленно засасывало в землю. Под обломками оказались погребены и тела Одиллии с Клинком.
– Мы расскажем об их подвиге всем, – тихо сказал Энгель.
В трактире было безлюдно и тихо. Заведение открывалось в полдень. Сейчас было ровно двенадцать часов, и зал еще не успел наполниться посетителями. Хозяин за стойкой неторопливо протирал пивные кружки. Из кухни доносились аппетитные запахи жарившейся на огне свинины, тушеной капусты и свежего хлеба. Две молоденькие смазливые служанки бегали по залу, смахивали тряпками вчерашние крошки со столов.
Дверь отворилась, впустила в трактир поток холодного воздуха, в котором, однако, ощущалась тонкая нотка сырости, предвестник весеннего тепла – на дворе стояла середина марта. Следом вошел белокурый румяный молодой человек, одетый как богатый аристократ. На нем был красный костюм, расшитый золотом, ярко-алый берет с перьями и багровый, подбитый дорогим лисьим мехом плащ.
Юноша прошелся по залу, придирчиво выбирая стол. Наконец остановил выбор на том, что в углу. Уселся, скинул плащ и подозвал служанку:
– Прелестная дева, принеси мне кувшин лучшего пива. К нему – закусок побольше да повкуснее. Пусть все блюда будут такими же румяными, сладкими и аппетитными, как ты сама. И поторопись, я жду прихода дорогих друзей.
Зардевшись, девушка убежала в кухню. А в трактир вошел новый посетитель – невысокий и худощавый, на вид ровесник первого. У него было незапоминающееся лицо, светлые водянистые глаза и серые волосы. Одежда, пожалуй, затмевала роскошью даже костюм первого гостя – лазурный кафтан с широкими полосами золотого шитья, ярко-желтые шоссы, перетянутые золотыми шнурами, золото на берете, золото на шелковой рубахе, на плаще и даже на башмаках… Только в отличие от первого, носившего богатое одеяние с такой изящной небрежностью, что сразу виден был аристократ, на втором золоченый костюм смотрелся как лошадиная сбруя на муле.