— Значит тебе семнадцать лет?
— Пятого декабря исполнится восемнадцать.
— А мама?..
— Мама работает инженером-конструктором в «Промстройпроекте», папа был летчиком, летал на ТУ-154.
— Сколько лет маме и как ваша фамилия? — Михайлов почувствовал, что от него отдает канцелярщиной.
— Сорок один, а фамилия наша простая — Петровы.
Вика замолчала, и Михайлов понял, что она тоже хочет узнать про него, но стесняется и не знает, как спросить. Придется рассказать немного о себе.
Раздался звонок.
— Это, наверное, мама, я открою.
Михайлов, услышав шум в прихожей, вышел. Алла Борисовна, раскрасневшись от мороза и гнева, бушевала, обращаясь к Вике:
— Ты представляешь, меня, как последнюю хулиганку, задержали вот эти… эти, — не подобрав слова, она показывала рукой на двух сотрудников милиции.
— В чем дело, лейтенант? — спросил Михайлов старшего по званию.
— Николай Петрович! — воскликнул лейтенант, — вы-то как здесь… Вы родственник?
— Да, вроде бы как, — уловив благодарный взгляд хозяйки, ответил он, — но я вас что-то не припомню, лицо, вроде, знакомое, может там… встречались? — махнул он неопределенно рукой.
— Ну, конечно, там. Меня тогда ранило на зачистке у площади «Минутка» в январе 95-го, — тараторил он, — а вы, Николай Петрович, дай вам Бог здоровья, пулю вытащили, все зашили, заштопали, бегаю сейчас, как молодой, — для убедительности он потопал ногами.
— Вы и так молодой, — усмехнулся Михайлов.
— Что вы? Мне говорили — в рубашке родился, а я-то знаю: это у вас руки золотые…
— Это уж точно, — поддакнула Алла Борисовна.
— Пойдемте, лейтенант, объясните толком, что случилось, — Михайлов провел его в комнату.
— Тут такая неприятная история, — начал он, — вот эта гражданочка…
— Я вам не гражданочка, — занервничала Алла Борисовна.
— Алла Борисовна, пожалуйста, пусть он расскажет, — ласково попросил Михайлов.
— Пришла она, Алла Борисовна, — начал лейтенант, — значит, в поликлинику, нашумела, накричала, обозвала врача коновалом и плюнула ему в лицо. Есть свидетели, заявление. Хулиганство…
Михайлов от души захохотал, все удивленно замолчали.
— Плюнула ему в лицо? А он, наверное, говорил, что больная неизлечима, что они сделали все возможное и невозможное и вот: благодарность, — продолжал смеяться Михайлов.
— Да-а, вот и карточка у меня… как вещественное доказательство, — похлопал лейтенант по папке.
Михайлов сразу сообразил, что Петрова старшая попала в неприятную ситуацию. Пока разберутся что к чему, поймут, что Вика абсолютно здорова — много воды утечет, испишут кучу бумаги, измотают нервы. Николай Петрович понимал желание Аллы Борисовны — плюнуть в лицо врачу. Много горя ей пришлось пережить, начиная от гибели мужа, инвалидности дочери и заканчивая, может быть, где-то и черствостью врачей.