Песня Горна (Верещагин) - страница 12

> Копцев провёл по шраму на своём лице, засмеялся.

– Я был старше тебя. И мне досталось намного меньше, поверь. Он посидел ещё несколько секунд – казалось, думая о чём-то своём. А потом протянул Денису лопату руки и сказал спокойно: – Держи, Третьяков. Я своим разбойникам расскажу, что знаком с одним парнем… и что горжусь этим знакомством. Денис пожал твёрдую, мощную руку. И увидел, что в глазах Ингвара Анатольевича – спокойное восхищённое уважение. Глава 16 Время мужчин За наделю, остававшуюся до 21-го [41 – Праздник мужчин – 21 июня. Первый из «семейных» праздников. Посвящён мужчине – воину, властелину, защитнику и труженику. В этот день и в последующие два проводятся самые массовые спортивные состязания.] Денису пришло больше трёхсот писем. В основном (но не только) от пионеров – и скаутов со всех концов земного шара. И это явно ещё не все добрались. Денис был горд. Открыто и, может быть, неподобающе. Пионер ведь обязан быть скромным. Это записано в правилах, и вообще. Но как тут быть скромным?! Как быть скромным, если из гренландского Кристиансхоба пишут, что он Знамя (у скаутов?! Интересно… быть скаутским знаменем он не пробовал…), а из Экваториальной Островной Республики сообщают, что его пример их там вдохновляет на дело борьбы за мир. Давно пора, кстати – делят они там что-то непонятное… но с чего они так его примером вдохновились? От девчонки из Южно-Аргентинских Конфедеративных Штатов (они ещё к англосаксам не присоединились?!)… Уууууууу… не поленилась сидеть над словарём… «Пламенная страница истинной революции» ещё можно пережить, но вопрос «есть ли у тебя друг-девчока и как ты думаешь, можно ли просто дружить с девочкой?» уже настораживает… А ведь на всё это надо будет отвечать. Володьку припахать, что ли? Или извернуться и объявить всё это «отрядной корреспонденцией» – пусть библиотека, редакция и музей разбираются? Интересно, это будет превышением его полномочий или не будет? Денис прислушался к доносящемуся с улицы маршу, вздохнул и открыл ещё одно письмо – с Аляски. Толстое, даже скорее бандероль. Марки – чёткие, но скупые, всего в три цвета – с изображением северных животных, аж пять штук… Внутри оказался листок бумаги и номер – майский – журнала «Страна танцующего хариуса». Журнал был малотиражный, двести номеров, скаутский из города Танана. Хорошо сделанный, кстати, завистливо подметил Денис. Нам бы такой… может, кинуть идейку? Так, а это что? Письмо было написано по-русски, и довольно правильно, но ясно было, что пишет англосакс. Денис положил листок на журнал, распрямил, устроил поудобней. Доброго времени суток, русский брат! Этой зимой мы читали в журнале «Барабан», который выписывает наш отряд, о том, что пионеры организованного тобой отряда ищут человека по имени Алекс Шепелёв, который был писатель и пропал без вести в годы Безвременья. Мы вообще следим за новыми скаутскими и пионерскими отрядами. В нашем штабе есть огромная карта, и мы флажками отмечаем новые, а если их несколько в каком-то городе, то пишем на флажке цифру (уууу… ну ведь на поверхности лежит идея, простонал мысленно Денис). Нас больше с каждым днём, и даже там, где ещё гремят взрывы и бьются с бандами наши отцы и старшие братья, множится число наших отрядов (написано было очень выспренне, но смеяться Денису не захотелось). Мы знаем и о том, как ты помог людям вашей славной Империи раздавить гнездо изуверов-сектантов и расправиться с детоторговцами, и мы думаем, что ваш Император просто обязан отметить тебя лично (ой… ой не надо… хорошо ещё – о последних событиях не знают, кажется – далеко Аляска…). Но сейчас не об этом. Дело в том, что Алекс Шепелёв или Алекс Шэппел, как его называют у нас, никуда не пропадал. Он был на Аляске (сейчас мы пробуем узнать, как он попал сюда перед войной и обязательно сообщим, когда будет результат) и сделал очень много для жителей наших мест. Именно им была основана Юконская Коммуна, председателем которой он был со 2-го года Безвременья по 10-й год Серых Войн, когда наш русский спаситель и основатель пал смертью храбрых в бою с бандами во время Восточного Потопа, когда бандиты хотели захватить земли нашей Коммуны. В то время мы ещё не имели связи с Фирдом, но отбились сами. К сожалению, это стоило нашим предкам больших потерь, в числе которых оказался и председатель, сражавшийся в первых рядах защитников Тананы. В журнале ты найдёшь статью с фотографиями из музея и памятника Алексу Шепелёву. По первому запросу мы вышлем копии страниц его неизданных рукописей, написанных на нашей Аляске. Напечатанные до войны книги мы уже выписали из Русской Империи и надеемся их получить и прочесть. Ваша память + наша память = смерть забвению! Наша кровь течёт вместе по разным жилам, друг! С братским скаутским приветом от всего отряда и по его поручению – иглскаут патруля «Погонщики туманов» Джерри «Дот» Раффлоуз. За Веру, Императора и Отечество! Денис засмеялся. Если бы он не засмеялся, он бы, наверное, начал хлюпать – с тех пор, как его спасли из бандитского плена, у него с этим было что-то неладное. Мама сказала, что это пройдёт со временем, но пока нервы болтались, как варёные макароны. А так – засмеялся – и порядок. Нет, уж на это письмо он ответ напишет сам! Но тут Денис увидел, сколько времени… – Уйййааааа! – прошипел он. Успел подумать – про него что, забыли?! – пока ссыпался вниз по лестнице. Несколько писем остались лежать на столе. Денис даже оглянулся на них, но потом взбунтовался – да сколько можно?! Вечером! И только вечером! А сейчас – бегом!.. …Ну конечно. Перед уходом Ольга Ивановна заботливо отключила телефон… …Чутьё не подвело, и, конечно, он никуда не опаздывал, хотя улица уже полностью пустовала. Даже на мачте струнника – последней из уже поднятых, сразу за восточной околицей – работ явно не велось. Но такая пустота всегда действует на нервы, так и кажется, что опоздал. Денис уже было побежал – но из-за угла появился Франц Ильич Шёнк. Директор школы шагал, как всегда, неспешно и солидно – в белом костюме, лёгкой шляпе, размеренно отсчитывая шаги тростью – и весь его внешний вид ясней ясного говорил: никто никуда не опаздывает, раз я тут и не спешу. Дениса он приветствовал прикосновением к шляпе и своим обычным: – Коллега… – Добрый день, Франц Ильич, – Денис пристроился рядом. – Хороший сегодня день! – Отличный. Вообще, должен заметить, за последний год количество таких дней резко увеличилось, – степенно ответил Шёнк. Денис подумал с удовольствием, что потом обязательно расскажет директору про письмо с Аляски. А сейчас – сейчас ему вдруг пришла в голову мысль, требовавшая немедленной озвучки… – Франц Ильич, – Денис искоса посмотрел на мерно вышагивающего рядом старого учителя, – скажите мне вот что. Мне приходят письма. Я их читаю. И я… ну… я очень сильно горжусь. Собой. Я себе твержу, что это неправильно, но всё равно ничего не получается. – А ты считаешь, что у тебя нет поводов для гордости? – Франц Ильич не изменил ни походки, ни взмахов трости. Денис задумался на миг, пожал плечами: – Я… не знаю я. Правда. Если подумать спокойно… так нечем гордиться. Я постоянно делаю какие-то глупости, а совершенно посторонние люди меня выручают. И почему-то я после этого оказываюсь героем. Ура, ура, ура! А какой… ну какой я герой?! Мне бы подумать головой хоть раз – и всё можно было бы сделать намного лучше… что ни возьми… – Я живу в этом посёлке долгие годы, – задумчиво произнес директор. Денис готовно кивнул и вспомнил обрадованно: – А какую статью к вашему юбилею напечатали! Отличная статья! Балаганов… в общем, Александр Остапович… – Денис, – Шёнк покачал головой укоризненно, – не перебивай… Так вот – я живу здесь очень долго. Я видел всё, что тут творилось. Я возмущался. И я всегда думал головой, – резко выделил он эти слова. – В результате понадобился ваш приезд, чтобы я перестал возмущаться и думать головой и снова занялся любимым делом. Есть такая штука, Денис, – она называется катализатор. Комочек этого вещества может быть крохотным. Но он запускает важнейшие реакции. Без него, например, сталь – просто руда. По крайней мере – именно так я помню школьный курс химии. А в жизни такими катализаторами бывают люди. Самые разные. Например, упрямый, агрессивный, самолюбивый, нетерпимый и безоглядно честный и отважный мальчик по фамилии Третьяков. Который не возмущается и не думает. А просто сражается. Инстинктивно, если так можно сказать. Денис опустил глаза. Сипловато произнес: – Ну и вы тоже… я прямо какой-то у вас… и даже… вообще… – Сколько бессвязных междометий, – осуждающе покачал головой Шёнк. – Мне кажется, с нового учебного года тебе надо подналечь на русский язык. А пока вот что, Денис. Ты никогда не думал занять моё место? – В…ваше?! – Денис вытаращил глаза. Франц Ильич улыбнулся: – Не сейчас. Даже не завтра. Видимо, даже не в ближайшие годы. Но целенаправленно к этому готовиться можно начинать… – Франц Ильич, – мягко, тихо и извиняющимся голосом перебил директора Денис. – Я… я всё понимаю. Я вам очень благодарен. Честное слово – очень благодарен. Но я давно решил, что буду, как мой папа. Вы простите меня. Франц Ильич не стал скрывать огорчения. Но это было огорчение без обиды. Какое-то время он молчал, постукивая палкой, потом вздохнул и сказал: – Жаль. Знаешь ли – очень жаль. Но я понимаю. И завидую твоему отцу. Да, знаешь ли, завидую ему. – Денис! – окликнули мальчишку с другой стороны улицы. Он повернулся туда – быстро, весело. Махнул рукой. Извиняющимся взглядом посмотрел на Шёнка, тот улыбнулся и коснулся поля шляпы длинными узловатыми пальцами. И Денис улыбнулся. Уже убегая через улицу… …Здоровенный (километр в длину, триста метров в ширину) овал новейшего спорткомплекса вырос в степи к северу от посёлка этой весной, а закончили его строить, как раз пока Денис валялся дома. С трибун Денису замахали – сразу из многих мест. Но только в одном месте сигналил сидящий на плечах вставшего в рост отца Володька. И, отвечая взмахами и улыбкой всем сразу, Денис начал пробираться, конечно, именно на то место – рядом с теми, которые самые свои среди всех своих. Родные которые. Близкие. Кстати, рядом с Олегом сидела Танька Васюнина и держала парня под руку. – Ольга Ивановна, – возмущённо начал Денис, бухнувшись на место, которое свирепо оберегал Володька, – я бы вас попро… Его возмущение утонуло в торжественном пении горнов. Серебряной солнечной волной покатилось оно над трибунами, рождая отзвук за отзвуком… И ничего сердитого говорить уже – не хотелось… …Кроме торжественной части и показательных выступлений казаков и полицейских (и ещё – недавно созданного отряда ополчения под командой Русанова) предполагался, конечно, пионерский военный бег – соревнования команд из пяти человек каждая с зачётом по последнему и подсчётом очков – с давних уже пор включал в себя следующее: 1. Бег (1 км). 2. Плавание (100 м). 3. Бег (500 м). 4. Стрельбы (пистолет – 15 м). 5. Переползание по-пластунски (100 м), в том числе – под тремя рядами колючей проволоки. 6. Метание трёх гранат – на дальность и точность. 7. Отработка сеанса связи с предварительной починкой радиостанции. 8. Взнуздывание и седловка коня и 3 км скачки с препятствиями. 9. Штурм 3 м стены разрушенного дома (подъём-спуск любым способом). 10. Метание ножей – 3 шт. на 5 м. 11. Переправа по 20-метровому разрушенному мосту. 12. Подъём-спуск по 40-метровому рукоходу. 13. Переноска на носилках двух условно раненных (80-кг манекены, расстояние – 200 метров). 14. Стрельбы (автомат – 100 (головная), 200 (грудная), 300 м (поясная фигуры). Расстреливается полный магазин – 30 патронов). 15. Бег (500 м). Всё это проделывалось в полной полевой форме, снаряжении (шлем, рюкзак с условным грузом весом в 8 кг, разгрузочный жилет с тросом, фонарём, лопаткой, шестью магазинами к автомату (один снаряжен боевыми патронами, остальные – холостыми) и двумя обоймами к пистолету (одна снаряжена боевыми патронами, другая – холостыми), литровая фляжка) и с оружием («АК», «ПММ», штык-кинжал, три метательных ножа, три имитационные гранаты). Помимо этого в программу сегодняшнего праздника входили страйкбол, рукопашный бой, с оружием и без, футбол, волейбол, гандбол, городки, казачья джигитовка и ещё множество наивсевозможнейших соревнований. Вот только в этом году Денис мог участвовать в них лишь как зритель… Пе-чаль-но. Но Валерия Вадимовна, в очередной раз обследовав сына, сказала ему без особых околичностей, что с сердцем у Дениса нелады. И чтобы они ушли в прошлое без последствий – нужно с месяцок ещё хотя бы относительного физического покоя. Своему сердцу Денис был очень признателен по множеству причин и маму собирался слушаться… хотя – одно нарушение режима сегодня всё-таки будет. Одно. Но очень, очень важное. При мысли об этом нарушении Денис ощутил нервный озноб. Не страха – волнения. Но было это ненадолго, на миг – очень хотелось, пусть не поучаствовать, так хоть посмотреть на происходящее. Это он что – с позапрошлого лета не видел такого?! «Конечно, с Империей не сравнить, – подумал Денис, глядя, как развеваются над полем флаги – и вдруг обиделся сам на себя: – Почему не сравнить?! И зачем сравнивать?! Нечего тут сравнивать, потому что… потому что тут, на трибунах – его друзья. Везде. Куда ни посмотришь. Друзья и соратники. Настоящие. Как на войне. На выигранной войне. На победной войне. Таких у него ещё не было. Не было никогда…» …Военный бег выиграли, конечно, казачата. Ожидать чего-то иного было просто глупо, хотя команду Седьмого Горного составили Олег, Мишка, Пашка, Санька Бряндин и Генка Раймонд – то есть лучшие из лучших. Денис немного погрустил, потом поднялся и, сказав всем: «Я сейчас!» – спустился с трибуны. Наверное, они решили, что он пошёл утешать или критиковать команду. Но Денис свернул в другую сторону – к выходу под трибунами. И столкнулся с Кенесбаевым. Начальник полиции был в парадной форме и смотрел на Третьякова-младшего с оценивающей свирепостью. – Кенесары Ержанович… – мгновенно и очень льстиво начал Денис, здраво рассудив, что надо быстренько атаковать первым. – Вам таааааааааааааак идёт эта форма! Я вас ни разу ещё в парадке не видел… а вот этот орден у вас за что? – и даже похлопал ресницами, аж самому стало дико. Казах глянул окончательно свирепо. – Ты лучше спроси, за что у меня последний фитиль и во что он мне обошёлся, – предложил Кенесбаев. Денис сделал испуганные глаза: – Вас, что – ругали?! – Меня отстранить собирались. – Ой. – Денис постарался сделать глаза покруглей. – Но это же какая-то ошибка, наверное… Кенесары Ержанович… Казах сделал движение, как будто ему очень хотелось взять Дениса за ухо. И вдруг обхватил его за плечи, потряс и рыкнул: – Тыыыыы! Балда ты русская! Ну, если у меня такие внуки вырастут – я… – …не надо! – испуганно поспешил Денис. Такого несчастья, как похожие на него внуки, он Кенесбаеву искренне не желал. Казах расхохотался и, выпустив плечи Дениса, начал взбираться по ступенькам – туда, где сидело поселковое руководство. «Старый он уже, – вдруг подумал Денис, глядя ему вслед. – Хороший… и старый. А мы – мы молодые!..» …Ромка ждал у коновязи на транспортном выходе из комплекса. Он держал в поводу серебристо-серого рослого коня. Похожего на убитого Серого, смерть которого Денис не мог себе простить. Кивнув Третьякову-младшему, казачонок перебросил ему повод. – Не подведёт? – поинтересовался Денис, погладив конский храп (конь запрядал ушами, скосил лиловатые глаза на нового человека). Ромка усмехнулся, сам не хуже коня снисходительно повёл на Дениса своими жутковатыми глазами. Денис кивнул, как будто услышал ответ. Да и услышал, в сущности. И спросил ещё: – Роман, а почему ты мне помогаешь? – А так, – осклабился казачонок и похлопал коня по шее. – Чего-й-то хоцца, аж в жопе жжоцца… как дед мой говорит. Подсадить, ась? – и подмигнул. – Пхы… – Денис взлетел в седло, укротил мгновенный рывок коня и выпрямился в седле. Ромка резко свистнул… …Рассчитано всё было точно и чётко. Настя и ахнуть не успела – её, сидевшую в первом ряду, недалеко от выхода, Денис перехватил обеими руками и метнул перед собой на седло. Серый вздыбился под аханье и недоумённые восклицания людей рядом. Денис увидел – мгновенно нашёл взглядом – лица мамы и отца. Но тут же стало не до этого. – Казаки! Чужой девку увозит! – заорал кто-то. По трибунам прошли волны, шум, ругань, хохот. – Дениска, дурной… – шептала Настя, прижавшись спиной к его груди. Они уже пролетели выходом на улицу – шарахались изумлённые люди. – Дениска, ну ты… – Молчи, – процедил Денис. Оглянулся, шпоря коня каблуками. За ним уже – ого, ну и скорость! – выстраивался грохочущий, визжащий, гикающий хвост. От него более ничего не зависело – только от коня. Да и конь бы не помог, вздумай он тягаться с казаками на длинной дистанции. Но до дому – недалеко… …Они успели. Денис слетел с коня, сдёргивая на руки Настю, гикнул коню (тот помчался обратно через калитку, раскинул хвост, прянул – и вдруг встал у обочины и потянулся к траве по краю тротуара) и буквально зашвырнул девчонку (у неё колотилось сердце – бешено, весело, – она громко дышала, и дыхание её пахло парным молоком…) в коридор. А сам метнулся обратно – к двери. Ага. Уже тут. Уже доскакали. Десять секунд форы – вот как это называется. На улице стояли рёв и гик, ржание и конский фырк. А на тропинке – посередине между калиткой и домом – стоял Презик. Огромный. На расставленных для устойчивости мощных лапах. Опустив голову и вытянув шею с поднятой дыбом густой шерстью. Презик издавал Звук. Именно так – Звук. От которого становилось не по себе, если честно… «Спасибо, пёс, – подумал Денис. – Ты настоящий друг, хотя… и не лучший, уж прости. Но это уже мои дела. Доделываем», – приказал он себе весело. – Здаррррова, казаки-и! – И ладони Дениса бухнули в дверные косяки – в распор, он перегородил собой вход и улыбался. Широко, почти как Презик. – За каким таким делом? – Девку верни! – Голос был остервенелый не в шутку. Возле калитки крутились не меньше двадцати казачат и взрослых казаков, впереди гарцевал Гришка – в полевой форме, даже в разгрузке, только без шлема, злющий, с горящими глазами, с вьющейся в руке нагайкой. – О как? – поднял Денис бровь. – У вас взял, к себе привёз. Дом за мной – мой, что в моём дому, то моё. Ну, кто у меня моё забрать хочет? – Знает, зараза! – Этот голос был весёлым. Кто-то захохотал. Потом ещё кто-то. Гришка свирепо плюнул на дорогу и, махнув рукой, крикнул: – Настёна! Ну выйди, Настён! Настя неспешно появилась из коридора, бесцеремонно отодвинула правую руку Дениса, спустилась ступенькой ниже, положила руку парня себе на плечо и прижала её обеими ладонями и щекой. И только после этого снизошла до ответа брату: – Молчал бы уж… – после чего обвела насмешливым взглядом остальных. – Прохлопали девку, тетёхи! А ну пошли отсюда, нечего дорогу топтать! – А! – Гришка жикнул по воздуху нагайкой, потом погрозил ею Денису и засмеялся. – Я первый раз тебя увидел – первый! – сразу понял: жжжжжох ты, имперец! Жох! Хоть шестнадцати лет дождитесь! – Нашим скажи – вечером буду дома! – крикнула ему Настя. – Я её сам привезу! – поддержал Денис… …Самое странное, что они поцеловались всего один раз – сразу за закрытой дверью. А потом как-то отшатнулись и просто поднялись в комнату мальчишек. Денис вдруг понял, что смущён. Кажется, и Настя… – Ты… я ведь по правде, – наконец выдавил он, открывая окно и лопатками чувствуя её взгляд. – Я знаю. Я подожду, – отозвалась Настя. – Я всю жизнь тебя буду ждать. Отовсюду. Ты ведь мужчина. Настоящий мужчина, Денис. И я тобой горжусь. Денис не смел повернуться. Слова его оглушили. Как будто всё это было сказано не о нём, потому что он такого не заслужил. Конечно… Так и стоял лицом к окну. Потом зачем-то поворошил на столе письма. И вдруг увидел, откуда верхнее. Это было письмо из Петрограда. От Войко. Оно лежало на самом верху, и, если бы Денис чуточку задержался днём – он бы его уже прочёл. Стыдно. «А ведь я про них почти не вспоминаю, – печально и честно подумал Денис. – Я их почти забыл. Всех. Даже Войко». Он распечатал конверт и достал из него втрое сложенный лист сероватой почтовой бумаги… Денис, здравствуй. Тебя когда ждать?.. …Там дальше было написано ещё много. Но Денис не читал дальше. Он стоял у стола, держал в руках листок – обеими руками, словно тот был очень тяжёл, – и думал… Когда его ждать? Когда его ждать в Петрограде? Там начинаются белые ночи, и разводной мост, на котором он познакомился с Войко, поднимается в прозрачное высокое небо. Там серая тяжёлая вода у набережных и магазинчик у развалин… а, наверное, уже не у развалин, наверное, они уже далеко отступили… Почему-то подумалось про снег – снег, которого он и не видел этой зимой и по которому… соскучился, что ли? Снег ассоциировался с Петроградом, хотя там сейчас тоже было – лето… Его ждут в Петрограде… А у нас тут столько дел… мы ещё задумали большую военную игру – на пять дней и на три отряда… Да и вторая очередь лагеря на Балхаше подошла… и ребятам из отряда имени Андрея Колесникова тоже обещали наладить лагерь… а в Верный надо послать делегацию на августовский слёт пионеров Республики… и на латифундиях ещё не всё ладно… и потом, планеры же! Планерная станция, чертежи которой сделали Тимка Ланц и Олежка Марков! И ещё обещали приехать люди из «Семи Рек» – вроде бы даже начать снимать здесь художественный фильм про пионеров… Да и ещё он забыл, что… … – Это от твоего друга из Петрограда? Денис оглянулся на Настю. Она стояла рядом и смотрела понимающе. Денис кивнул. – Тебе ехать надо? Денис долго смотрел на неё, потом отвернулся и стал глядеть в окно. По улице к дому спешила целая толпа – шумная, весёлая, озабоченная. Пионеры из отряда… родители… и Франц Ильич, шустро выкидывающий вперёд свою трость… и Володька с Олегом, и градоначальник Полянцев с женой – Любовью Ильиничной, и Кенесбаев, и Макарычев, и все Балуевы, и Балаганов (с камерой), и… и… и… – Насть, ты встреть их, пожалуйста, – попросил он. – Чтобы они не решили, что нас станичные растерзали. А я… а мне надо написать письмо. Сейчас. Чтобы отправить сегодня. Хорошо? Она кивнула и вышла из комнаты, улыбнувшись через плечо на пороге. Денис сел и придвинул к себе прибор и бумагу. Войко его друг. И он поймёт. ФИНАЛЬНЫЙ ГОРН Олег Медведев Песня князя (Песня мужа Княгини Рыжих) Был бы я князь как князь, если бы был богат, Стал бы богатым, если бы был умен… Только – «увы и ах» – вновь предо мной лежат Скудные земли гордых и злых племён. Снова в календаре месяцы отмечать, Снова считать патроны и сухари… Снова терять в пути княжескую печать, «Браунинг» и ключи от твоей двери. Бродит во тьме тоска, словно полночный тать, Воет пурга, приборы сошли с ума… Сяду-ка я к столу, стану тебе писать Письма из тундры, долгие, как зима. Грузит почтовый письма в мешки, лента течёт, тает сургуч, Метит почтамт черным клеймом марки далёких стран… Я, засыпая, вижу тебя, войско в строю и лучик из туч, И в этом луче – наш княжеский флаг, синий, как океан… Мой одинокий горн всё не поёт зари, Сутками к ряду, немощен и устал, Он вспоминает марш – Тот, что живёт внутри Раковин белых с берега рыжих скал Парусник на волне, Пьяный распев бродяг, Медное соло – «Каждый живой – на ют!» Быть бы средь них и мне, Мне бы услышать, как Раковины затейливые поют… Скромный почтовый мул письма издалека Тащит по небу, в блистерах рассвело… Выше восточных гор в розовых облаках Вязнет его перкалевое крыло… В зыбком свечении фонарей В зябкую предрассветную тишь, Где у дороги старая ель и мшистые валуны, Что-то заметишь ты – и скорей Предугадаешь, чем разглядишь Мой рыжий берет, мой мятый мундир, Цвета морской волны… Приложения 1. ОБЩАЯ ХРОНОЛОГИЯ ПОСТЪЯДЕРНОЙ ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ВПЛОТЬ ДО СОБЫТИЙ РОМАНА Третья мировая война – март 20… – январь 20… гг. Попытка выродившейся и полностью потерявшей представления о реальности ООН расчленить РФ на подмандатные территории и тем самым продлить за счёт её ресурсов агонию Земли ещё на 20—50 лет завершается глобальным ядерным конфликтом. Безвременье – 7 лет (последние три года являются также начальными годами Серых Войн). Начало Безвременья характеризуется вызванной ядерной войной экологической катастрофой (т. н. «ядерная зима»), изменением климата, геологическими катаклизмами (катастрофические цунами, землетрясения, извержения вулканов, общее изменение очертаний поверхности планеты), а также пандемиями и полным распадом всех сторон привычного уклада жизни уцелевших 3–7% Человечества. Серые Войны – 28 лет (начало накладывается на последние три года Безвременья) Войны, фактически за ресурсы, между бандами, сообществами и квазигосударственными образованиями самой разной направленности. Основными центрами притяжения здоровых сил выступают военные ордена «РА» и «Фирд», ставшие зародышами возникновения Русской и Англо-Саксонской Империй (в тот период больше похожих на довольно рыхлые конфедерации, объединённые пониманием того, что выжить и выстоять удастся лишь вместе). Подписывается Гритвикенская договорённость о совместных действиях Империй во всех областях для восстановления цивилизации. К концу С.В. удаётся полностью стабилизовать положение на большей части Европы, Северной Америки, Австралозеландии и бывшей России. Постепенно начинают «выправляться» климат и экология. В самом конце С.В. Человечество делает шаг в космос – как сакральную «заявку на будущее». В Оттаве подписан Протокол о Пределах Применения. Запрещение к применению научных разработок, способных нарушить традиционность человеческой морали и привести к принципиально неконтролируемым последствиям: полная виртуальность, клонирование человека, психотехнологии порабощения личности, донорство органов от носителя-человека, создание полноценной электронной жизни, а также многое другое, приведшее к гибели прежнюю цивилизацию. Реконкиста – 54 года (события данного романа происходят в 24—25 гг. Реконкисты). Человечество одновременно начинает массированное освоение Солнечной Системы и решительное наступление на Африку, Азию и Южную Америку, где скопились остатки самых различных банд, преступники, каннибалы, вырождающиеся и полностью опустившиеся местные племена – и оформились несколько наркобандитских «государств». Уже осознанно, а не эмпирически, «запускаются» многочисленные экологические, педагогические и евгенические программы. Успехи медицины накладываются на выработанный выжившими в ходе катаклизмов прошлого передающийся по наследству прочнейший комплексный иммунитет. Начинается масштабное реосвоение континентов. Идёт процесс прочной консолидации (в основном – добровольной) мелких государств вокруг двух центров – Русской и Англо-Саксонской Империй. Возникают многочисленные постоянные поселения людей на других планетах. Запускаются космические программы терраформирования. Делаются успешные экспериментальные шаги по созданию андроидов. (О боевых действиях времён Реконкисты можно также прочесть в романе «Там, где мы служили».) 2. ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОБЩИЕ ПРАЗДНИЧНЫЕ ДНИ РУССКОЙ ИМПЕРИИ В тексте романа упомянуты различные праздничные дни. В связи с тем, что их система резко отличается от принятой ныне и даже известной людям, выросшим в СССР, я считаю нужным поместить этот небольшой документ-пояснение. 1. Новый год – 31 декабря – 1 января Ну, с Новым годом, думаю, всё ясно. 2. Праздник дома – 14 февраля Этот день посвящён Русскому Дому – обители и колыбели народа. Везде с особыми обрядами зажигают живой огонь. 3. День единства нации – 17 марта В этот день на десятом году Безвременья был установлен контакт между Советом РА в Великом Новгороде и Казачьим Кругом в Предкавказье. Тем самым – заложено начало нового объединения. 4. День космонавтики – 12 апреля В этот день 1961 года, впервые в истории человечества, советский космонавт Юрий Алексеевич Гагарин совершил полет в космос на космическом корабле «Восток». 5. День Сева – 20 апреля Символический день пробуждения земли. 6. День труда – 1 мая В этот день проходят торжественные мероприятия, посвящённые тому, что делает человека человеком – труду и его людям. 7. Праздник памяти предков – 8 мая Один из двух праздников, посвящённых памяти предков. В этот день вспоминают тех, кто мирным трудом закладывал основы могущества нации и страны. 8. День Поминовения – 27 мая В этот день 20… года группа офицеров Российской Армии в ответ на согласие гражданского правительства на ввод в страну «войск ООН» захватила пусковые установки ядерных ракет и нанесла удар по территориям противника, что послужило началом Третьей мировой войны и инспирировало все дальнейшие глобальные события. 9. День Защитников русского моря – 4 июня В этот день 20… года российский Черноморский Флот отказался подчиниться приказу «командования коалиционных сил» о сдаче и, выйдя в море, принял последний бой на траверзе Севастополя, сорвав высадку десантов противника в Крыму и на Кубани. 10. Праздник мужчин – 21 июня Первый из «семейных» праздников. Посвящён мужчине – воину, властелину, защитнику и труженику. В этот день и в последующие два проводятся самые массовые спортивные состязания. 11. Праздник девочек – 22 июня Второй из «семейных» праздников. Посвящён девочке – символу сохранения будущего. В этот день принимают в пионеры девочек. 12. Иван Купала – ночь с 22 на 23 июня Древний сакральный праздник лета. 13. Праздник женщин – 23 июня Третий из «семейных» праздников. Посвящён женщине – хранительнице, хозяйке, продолжательнице рода, символу прекрасного. 14. Праздник воинов – 20 июля День общей славы русского оружия. К этому дню приурочены выпуски в военных учебных заведениях и Большой Парад. 15. День Защитников русского неба – 17 августа В этот день 20… года несколько десятков русских истребителей отчаянной атакой предотвратили ковровую бомбардировку Санкт-Петербурга многосотенной воздушной армадой Североатлантического Альянса. Почти все пилоты погибли. 16. День Жатвы – 25 августа Символический день начала уборки урожая. 17. День Знаний – 1 сентября В этот день во всех учебных заведениях начинаются занятия. Но это не только «школьный» праздник – даже не столько. Это праздник Знания – оружия, которое подняло человека над остальным миром. 18. Праздник мальчиков – 14 сентября Четвёртый из «семейных» праздников. Посвящён мальчику – символу развития будущего. В этот день принимают в пионеры мальчиков и проводят массовые спортивные состязания. Помимо прочего устраиваются дворянами Большие Осенние Турниры. 19. День Солнца – 22 сентября В этот день на исходе пятого года Безвременья впервые ненадолго проглянуло Солнце. 20. Праздник памяти предков – 8 ноября Один из двух праздников, посвящённых памяти предков. В этот день под лозунгом «Так мы будем чтить наших павших!» вспоминают тех, кто отдал жизнь за Родину. 21. Корочун – ночь с 22 на 23 декабря Древний сакральный праздник зимы. 22. День рождения Его Императорского Величества «Плавающий» по датам праздник. Большинство праздников связано с ношением национальной одежды, пением народных песен, массовыми гуляньями, состязаниями, представлениями, обрядами (в том числе в некоторых случаях и тайными) вообще большими торжествами. Их атмосферу (с поправкой на время и возможности) – то сумрачно-грозную и воинственную, то искренне-радостную, светлую – лучше всего передадут старые хроники. Помимо этих праздников существует, конечно, немало более «узких», не являющихся общегосударственными и выходными днями. Примерно такая же система праздников существует и в Англо-Саксонской Империи.