— Я работаю старшим спецфельдшером. Вам, наверно, это ни о чем не говорит, но, поверьте, это довольно высокое звание. Конечно, психиартом мне никогда не стать — образования не хватит, да и таланта тоже… Но нам, старфелам, часто доверяют очень даже деликатные вещи… Мы вроде адъютантов при психиартах. Но не простых, не рядовых — а при шишках. Лишь достигшие больших чинов имеют право на такого помощника или помощницу. Где-то начиная с начальника отделения или спецконсультанта.
В общем, мы в каком-то смысле более влиятельны, чем молодые, не имеющие своего участка и профиля психиатры. Представьте себе, я сделала фантастическую карьеру. Сорока не было, а уже стала персональной помощницей начальника отдела. Павел Семионович слыл жестким человеком, да другим у нас и не подняться до подобного уровня. Но со мной он всегда был деликатен, мягок даже. Может быть, я ему нравилась слегка, но не подумайте, ничего такого он себе не позволял. Ну, может, легкий флирт иногда. Жену боялся, наверно. И за карьеру переживал.
Но Павел Семионович умер. Внезапно. При несколько подозрительных обстоятельствах. Ну да сейчас не об этом речь. Умер он, и я осталась не у дел. Потому что новый начальник привел с собой своего помощника.
Для меня пытались придумать какую-то особую роль. Что-то вроде спецассистента, которого привлекают для всяких непростых проектов. И поначалу действительно привлекали. Я, дура, радовалась, думала, ценят меня, вон к каким вещам допускают, до которых рядовому психиатру — расти и расти. Но постепенно стали мной дырки затыкать. Новый помощник начальника ревновал, видно. Затирать меня начал. И вот дошло до того, что меня в телефонистку превратили. Не простую, конечно, в специальную. С допуском к секретно-оперативной работе. Отвезли в центр. Не спрашивайте меня, что это такое. Я не знаю. А знала бы, не сказала… Надо там было дежурить сутками и отвечать на звонки. Большой был список правил, что кому говорить. Кажется, звонили агенты со срочными оперативными сообщениями для контролирующих офицеров. Но не только. Было много звонков, смысла которых я не понимала. Все мозги сломала, пытаясь понять, что это могло бы значить. Что это происходит такое странное? А еще туда выводили всяких несчастных, которых взяли в разработку. Их соединяли с кем надо, но, наверно, через нашего оперативного сотрудника. И еще сообщения зашифрованные надо было то принимать, то передавать, в зависимости от пароля, который называл звонивший. В нестандартных случаях надо было подключать главного дежурного по Центру. Нажимаешь кнопочку, и он все слышит. И потом с помощью цветных лампочек тебе команду дает. Красная — значит, немедленно отсоединиться. Желтая — продолжать разговор, тянуть, пока дежурный не решит, что делать. Иногда ему с вышестоящими начальниками необходимо бывает посоветоваться. Ну и редкий — зеленый. Он означал: соглашаться с тем, что говорит собеседник. С любой чушью. Но при этом надо, чтобы это звучало правдоподобно. Мне говорили: работа требует сообразительности, интуиции, опыта, актерского мастерства.