— Что с тобой, Нина? Тебе плохо? Давай, давай, обопрись на меня… это у тебя после гриппа, наверно….
Насилу дотащила ее до дивана, усадила, воды налила.
А Нинка смотрит на меня, глаз не отрывая. Отдышалась и говорит, хрипло так:
— Хватит притворяться… Для этого ведь и звала, разве нет? На эффект посмотреть? Ну вот на: смотри.
И тут я только вспомнила: ах да! Конечно. Новый цвет моих волос. Потрясающая золотая копна! Как я забыть могла? Просто невероятно. Если теперь приняться правдиво объяснять, что поначалу и вправду хотела полюбоваться на Нинкину реакцию, ахи и охи послушать, да теперь вот забыла, другим теперь совсем занята… Не поверит этому Нинка, и никто бы не поверил…
Сижу, головой мотаю, что сказать, не знаю… Давно со мной такого не было, чтобы слов не находилось, может быть, даже никогда.
— Теперь расскажи, как ты это с собой сделала? — говорит Нинка.
— Как, как, — отвечаю. — Да средство такое есть заграничное, Фазеру кто-то подарил… «O-Morphia» называется. Но не проси: больше нету. Одна порция всего-то и была.
Нинка окончательно пришла в себя, голос к ней вернулся нормальный. Вскочила на ноги, стала бегать вокруг меня, волосы щупать. При этом цокала языком, говорила: «Ну и дела! Нет, надо же… как такое вообще бывает… это себе представить даже невозможно…»
А я ее успокаивала, мне вроде даже неловко было… хотя раньше я вроде такого чувства не знала… Говорила: «Да ладно тебе! Не преувеличивай, в самом-то деле». Хотя в конечном итоге все-таки приятно было.
Нинка в конце концов вернулась на диван, уселась, но продолжала все еще головой качать и причмокивать. Подвела итог:
— Знаешь что, Саша? Теперь ты границу перешла… в другую лигу попала. Не только богатая невеста, но еще и красавица.
— Ну ты и скажешь тоже… Не надо только преувеличивать. Ну похорошела слегка, волосы подправила, от прыщей избавилась вроде, не знаю, надолго ли…
— И похудела почему-то вдобавок…
— Ну это уж точно не навсегда… Сама знаешь, как трудно талию сохранить…
— Ничто не вечно под луной. Но на настоящий момент ты точно красотка стала… И это так как-то… неожиданно… Завидовать тебе — бессмысленно, невозможно. Как там, у римлян твоих? Про Юпитера и быка?
— Тогда уж, — говорю, — про корову и Юпитершу…
И тут мы засмеялись — сначала Нинка захихикала, а потом и я не удержалась, за ней последовала. И, видно, это была такая разрядка, что ли, принялись мы хохотать, аки ненормальные. Почему-то нам так невыносимо смешно было — про корову, которой не дозволено то, что разрешается жене Юпитера…
— А может, не жене, а сестре вовсе! — выкрикивала Нинка, и мы обе заливались еще пуще.