— Чем же забита такая головка? — спрашиваю я старика во время еды, после того, как я рассказал ему о моих педагогических попытках. — Зато имена шансонье и рок-музыкантов в этой головке сидят крепко.
— Вполне возможно, — говорит старик.
— После этого я спросил, чем же она интересуется, и получил лаконичный ответ: модой и косметикой!
— Ну, так хотя бы это, — отвечает неразговорчивый на этот раз старик.
— Она не сказала даже «секс», хотя наверняка это слово должно было бы стоять у нее на первом месте.
— Фу! — говорит старик.
Но я уже вошел в раж:
— Почему ни один социолог не исследует, насколько ограниченным является горизонт такого существа на самом деле, каким маленьким является ее словарный запас. Есть ли у нее вообще политические взгляды, представления о жизни, остаточные знания по географии и истории? Знает ли она названия по меньшей мере европейских столиц, фамилию хотя бы одного немецкого министра, главы какого-нибудь европейского государства? То, что мы идем в Дурбан, она, конечно, слышала, но знает ли она — где это? Мой американский опыт тоже не является обнадеживающим. Во время поездки по стране с книгой «Лодка» я захотел выяснить, что американцы знают о Европе. Где расположен Берлин, не знал почти никто, несмотря на американский «воздушный мост». Или еще: Боб, стоматолог из Бостона, который хотел участвовать в марафонском забеге в Баварии, все допытывался у меня, что где расположено — Бавария в Мюнике,[25] или Мюник в Баварии?
— Ну и заботы у тебя, — ворчит старик.
И так как он неразговорчив, я спрашиваю:
— Что-нибудь случилось? Ты ведешь себя как-то странно.
— Позже я покажу тебе у меня в каюте расчудесную писанину. А теперь, наконец, ешь. При твоем мессионерском запале все остынет.
— Гран-Канария,[26] — вдруг говорю я и смотрю на старика, — ты же там уже был. Даже прислал открытку из Лас-Пальмас!
— Прислал? Как мило с моей стороны. Да, это были те еще времена!
— Расскажи-ка!
— Потом, — говорит старик и смотрит задумчиво.
Через час я стучу в дверь каюты старика. Он как раз протирает глаза со сна.
— Это мне принес кладовщик, — говорит он и пододвигает мне папку, — я попрошу принести нам кофе в каюту. — Направляясь к телефону, он говорит: — Дать устное разъяснение я готов в любое время. То же самое мне сказал и кладовщик.
«Так как в последнее время обстановка на борту сильно меняется в худшую сторону…, — читаю я и говорю: — Подумать только!»
«…сильно меняется в худшую сторону, то мы считаем себя вынужденными, сами предпринять кое-что от лица команды, чтобы положить конец этим недостаткам…».