Старик говорит это таким скрипучим голосом, что мне сразу же становится понятно его мнение об этом нововведении. И еще он добавляет:
— Настроение там такое же шаловливое, как в контактном дворике храма любви на Реепербане. Так мне по крайней мере сказали. Сам я там не появлюсь.
Еще один спуск-подъем, красные поручни перил. Теперь я знаю, как будет дальше: на следующей, инженерной палубе снова немного вперед, затем направо за угол, а затем снова «Осторожно!», чтобы не попасть в неправильную дверь! Но мы еще не достигли цели. Еще один спуск-подъем, и наконец лабиринт кончается: десять шагов вперед, еще раз за угол — проходя мимо машбюро, я бросаю взгляд на серую пишущую машинку, и вот наискосок — новая столовая.
— Теперь это больше, чем МакДоналдс, — говорит старик. В новой «социальной столовой» нет настоящего меню, нет и больших круглых столов, есть маленькие, рассчитанные в лучшем случае на четырех человек.
— Это не кают-компания, а в лучшем случае отвратительный привокзальный ресторан. Каждый садится туда, где есть свободный стул! — ворчит старик.
— Между прочим, — говорю я, — у меня в каюте имеется холодильник, но в нем ничего нет.
— Стюард еще не открыл свою лавку, — говорит старик. — И будет ли завтра, в воскресенье, пиво — неизвестно.
— Тогда какая мне польза от холодильника?
Старик пожимает плечами. Это похоже на глубокое разочарование.
— А в баре? — спрашиваю я с надеждой.
— Он еще не открыт…
— Но посмотреть-то можно?
— Это ты можешь! Он расположен прямо напротив твоей каюты. Подожди-ка. Я пойду с тобой.
Я осматриваюсь в новом баре и поражаюсь роскоши маленьких людей.
— Эту стойку нам предоставила во временное пользование пивоварня «Хольстен», — ворчит старик.
— Меценатство?
— Нет. Поддержка потребления.
— Но на корабле уже был бар?
— Да, на самой корме. Он еще существует. Теперь он называется «Хэнхен» («Петушок»).
— И что это значит?
— «Хэнхен» — уменьшительное от имени корабля «Отто Ган».[2]
У меня чуть дыхание не перехватило! Старик снова поднимает и опускает плечи. Это, очевидно, означает: «Так оно и идет — Отто Ган». Физик-атомщик. А что это значит для людей?
— В конце концов «Атом-Отто» — тоже не лучшее название для корабля, — ворчит старик.
В то время как мы ждем, когда стюардесса принесет нам еду, я вспоминаю, что шеф во время моего первого рейса все хотел узнать у старика, получит ли корабль новую активную зону реактора.
— Такая активная зона стоит громадных денег, я имею в виду саму установку с необходимыми переделками в зоне реактора, — сказал старик с таинственным видом. Мысль о том, что этот корабль может не получить новую активную зону, будет списан в металлом, тогда показалась мне абсурдной. Теперь же я почти твердо знаю, что третьей активной зоны реактора не будет.