Я собираю свои вещи с пола, убираю их в выдвижные ящики и пытаюсь лежать на койке плашмя на спине. Я раскидываю руки как распятый, но от бортовой качки не спасает это — итак, снова на ноги!
Надеть новую рубашку? Я беру одну из трех, выстиранных для меня китайцами. Они не хотели брать деньги и не позволили навязать их. Теперь я не знаю, ожидают ли они под конец чаевые, которые должны быть больше оплаты по тарифу, или же хотели оказать любезность, которую я могу принять с чистой совестью? Надо спросить старика, решаю я.
Мои джинсы выглядят как новехонькие. Я могу носить их двумя способами: элегантно, если я надеваю их с подтяжками, небрежно по-моряцки, если я свободно застегиваю ремень и подвертываю штанины: многоцелевые штаны.
Сильные боли в правом бедре делают мою ходьбу неуверенной. Я неуклюже передвигаюсь по палубе, как древний, страдающий от неподвижности суставов моряк. Боли объясняются тем, что однажды при сильной бортовой качке корабля я оступился и вывихнул ногу.
За соседним столом один из вторых инженеров бахвалится за ужином перед тремя своими коллегами: «В Дурбане можно купить новое средство, повышающее потенцию. Оно чертовски сильное, но не безопасное».
Эту историю в последние дни я слышал уже, по крайней мере, пять раз, но те трое, судя по всему, еще не знают о ней.
— А почему оно опасное? — спрашивает большой толстяк.
— Его надо глотать как можно быстрее, иначе неподвижной становится шея!
В ответ раздается оглушительный хохот.
Я принимаю первую дозу антималярийных пилюль «Резорхин». Глотание пилюль — это как бы подтверждение решения покинуть корабль.
Ночью на верхней палубе я стою прямо под краном, повернутым в сторону средней надстройки. Не видно ни души. Я знаю, как много людей на борту, но снова представляю себе, что я единственный человек на корабле.
Воздух пахнет йодом. Я вдыхаю его полной грудью. Ничего прекрасней этой ночи не может быть. Я облокачиваюсь на запасной якорь поперек к направлению движения. Когда судно заваливает на левый борт, звездное небо очень быстро уходит вниз. Когда от качки корабль ложится на правый борт, звезды снова поднимаются вверх. Какое-то время они остаются стоять в черно-синем небе, а затем снова опускаются. Я смотрю, как поднимаются и опускаются звезды и от раскачивания и воспарения впадаю в странный полусон.
Старик сменил вахтенного. Вместе с рулевым нас на мостике трое. На экране радара по правому борту вырисовывается пароход, — наш попутчик.
Еще больше огней вокруг: попутчик с зелеными огнями, рыболовное судно с красными огнями, за ними, впереди по левому борту, широко растянувшаяся по горизонту полоса света. Это может быть только Кейптаун. Низкий облачный покров отражает огни города.