— Решай, — умоляли они. — Сообщи нам свое решение, и мы дадим тебе клятву верности.
— Я поведу вас, — просто и негромко сказал принц, и загорелые обветренные лица шейхов осветились радостью. Один за другим склонялись они перед принцем и целовали его ноги. Когда он протягивал свой кинжал, шейхи касались его губами. Потом взяли принца за руки, подняли и вывели из шатра туда, где в лунном свете ждали воины.
— Перед вами новый калиф Омана! — сказали шейхи своим воинам, и те принялись клясться в верности и стрелять в воздух. Забили боевые барабаны, а в темных утесах над рощей протрубили в бычьи рога.
Посреди радостного смятения Дориан подошел к отцу и обнял его.
— Я и мои люди готовы сопровождать тебя на встречу с шейхами племени авамир к источникам Мухаид.
— Тогда едем, сын мой, — согласился принц.
Дориан оставил его и прошел в рощу, созывая своих людей:
— В седла. Выезжаем немедленно!
Всадники побежали к верблюдам, каждый звал своего по имени, и вскоре вся долина загудела: воины сворачивали лагерь.
Ревели верблюды, на которых грузили мехи с водой; разбирали и складывали шатры.
Еще до восхода новой луны, в ночной прохладе, они были готовы выступить — длинная колонна всадников с закрытыми лицами, на высоких животных. Принц ехал на желтой верблюдице. Когда он сел в седло, Дориан поднял верблюдицу. Та со стоном встала. Аль-Малик сидел в седле легко: он родился в пустыне и с детства был воином; в первом свете восходящей луны он являл собой благородное зрелище.
Дориан послал вперед двадцать человек, за основной группой двигался арьергард. Сам Дориан держался поближе к принцу. Колонна начала подниматься к выходу из долины, направляясь в пустыню.
Шли быстро: все верблюды были ездовые и легко нагруженные, если не считать мехов с водой. За долиной открылась пустыня, бесконечная и неподвижная; лиловые и темные каменные холмы и сверкающие серебром барханы уходили на север. Над змеящейся колонной людей и животных раскинулось звездное небо, словно заросли диких белых маргариток после дождя. Песок заглушал топот широких верблюжьих копыт, слышался только скрип кожи и изредка негромкое предупреждение:
— Берегись! Яма!
Дориан ехал легко, ритмичный шаг Ибрисам убаюкивал, мили суровой пустыни оставались позади. Вокруг возвышались темные холмы удивительных, необычных очертаний, полные теней и загадок, а звезды и полумесяц ислама освещали путь в ночи.
Дориан смотрел на небо, не просто чтобы определять дорогу в темноте, но захваченный гипнотическим очарованием древних огненных рисунков в их неустанном движении по небу.