Опа, а дело-то худо, хлопцы… Тааак…
Русские своих не бросают, так что Аску пришлось тащить в ванную, ибо прекрасная фройляйн изволила испытывать тошноту. Немка кое-как пыталась виснуть у меня на шее, бормоча что-то вроде "Кадзи, как ты мог?".
Следующие полчаса наших жизней были не слишком аппетитны, ибо Лэнгли решила поиграть в шамана по имени Бе Ля Ев и… эээ… вызвать из глубин Преисподней адскую тварь, прозываемую Ихтиандром…
Тошнило её, короче. А я, блин, играл роль заботливой мамочки, и эту рыжую морду умывал и вытирал. Влить стакан воды, дождаться инсценировки извержения Везувия, умыть, повторить до прекращения вулканической деятельности…
Вечер удался, scheisse — прям весь день спал и видел, как буду делать что-то такое…
Всё, donnerwetter, для рыжих в Токио-3 теперь будет сухой закон! Своей властью заместителя начальника оперативного отдела подсуну Мисато на подпись какой-нибудь циркуляр на тему любви, дружбы и дискриминации…
Одно хорошо — от всего этого Аска хотя бы немного оклемалась.
— Синдзи… — проскрипела девушка.
Небеса и подземелья! И этот стон у вас песней зовётся? А с голосом-то у вас, фройляйн — бяда…
— Синдзи, Синдзи, — хмуро подтвердил я, таща рыжую, поддерживая её за талию, и запрокинув её руку себе на плечи.
По здравому разуменью, я решил не повторять подвига Ларри с перетаскиванием прекрасной ноши на руках. Ирландец-то — не просто шкаф, а шкаф с антресолями, а я хоть и сильный, но лёгкий. Навернулся бы ещё со всего размаха… И, так сказать, не ударил бы лицом в грязь, а ударил бы Аской.
Вот радость-то, а?
— Синдзи, куда ты меня…
— В спальню, дорогая. А куда ж я тебя ещё потащу в первую брачную ночь? — с каменным лицом выдал я.
— Я ни фига не помню, но чую нутром — ты врёшь, — данное заявление Лэнгли подкрепила попыткой вырваться и садануть меня кулаком в бок. — Отпусти меня, извращенец!
Получилось только последнее.
— Слушай, ты… — моментально взбеленился я. — Я вообще-то не нанимался таскать тебя туда-сюда, когда ты изволишь налакаться как сапожник! Я это, между прочим, в порыве идио… альтруизма делаю.
— Извини, — моментально сникла немка, при попытке вырваться, осознавшая, что на ногах она стоит с большим трудом. очень большим. — Я… мне…
— Ты лучше скажи — чего так напилась? Я же когда тебя в последний раз видел, то ты была вполне адекватной.
— Неважно, — опустила голову Лэнгли.
— Неважно, так неважно, — не стал настаивать я. — Но чтоб больше так не нажираться, ОК?
— Я вообще теперь алкоголь ненавижу…
— Это ты сейчас так говоришь. Я тоже себе так часто говорил.